23 июня. "День М"
Шрифт:
Подведём первые итоги. Количественные характеристики (потери танков и личного состава) так называемого «контрудара мехкорпусов Красной Армии июня 1941 г.» абсолютно не укладываются в «нормальные», подтверждённые многолетним опытом войны, статистикой десятков наступательных операций рамки. Нормальной (насколько то слово вообще применимо к войне) является ситуация, при которой безвозвратные потери личного состава танковых соединений в ходе крупной фронтовой операции исчисляются единицами процентов, а общие потери (убитые и раненые) составляют в среднем 10–15 % от первоначальной численности. Число подбитых танков огромно,
В июне 41-го всё не так. По всем пунктам. Безвозвратные потери танков всех упомянутых в предыдущих главах корпусов (6-й МК, 4-й МК, 8-й МК, 15-й МК) составляют 90 и более процентов. Потери от воздействия противника в 3–4 раза меньше небоевых потерь. По «техническим» причинам потеряно не 17, а 70 и более процентов боевой техники. Потери личного состава вообще трудно описать однозначно. В тех случаях, когда в доступных документах указано число бойцов и командиров, оставшееся в дивизиях и корпусах к середине июня, то оно не превышает 30–50 % от первоначального, при этом в ряде соединений (6-й МК, 212-я мд и 37-я тд 15 МК, 81-я мд 4 МК, 34-я тд 8-го МК) потери личного состава превышают 75–90 и более процентов. В то же время потери людей в конкретных боестолкновениях даже меньше числа потерянных танков!
Самым «удобным» объяснением всех этих мрачных чудес является — по мысли многих современных авторов — громкое произнесение вслух волшебного слова «ОТСТУПЛЕНИЕ». И всем всё становится «понятно». «Острая нехватка средств эвакуации, отсутствие мощных тягачей привели к тому, что вышедшие из строя танки пришлось оставить на территории, занятой противником…» Удивительно, но никто из активных пропагандистов такого подхода к оценке событий начала войны пока ещё не указал на те способы, с помощью которых можно было бы предотвратить столь прискорбное развитие событий. А спасительных способов, на мой взгляд, ровно два:
1) ещё до начала войны отвести все имеющиеся танки за Днепр, а с началом боевых действий двинуться за Енисей. Не исключено, что в таком случае немцы не успели бы их догнать;
2) менее радикальным, но всё равно действенным методом было бы изменение организационной структуры танковых соединений. Если бы на каждый танк в дивизии приходилось по два тягача, то можно было бы и не оставлять танки «на территории, занятой противником». Тягачи, правда, тоже ломаются, и на два тягача хорошо бы иметь четыре супертягача для вытаскивания тягачей…
Серьёзный же подход к делу начинается с изучения Устава. В Полевом уставе ПУ-39 очень ясно написано, для решения каких задач создаются танковые части и соединения. Соотношение сил сторон на южном ТВД, безусловно, позволяло провести крупную наступательную операцию в направлении Львов — Люблин, как это было предусмотрено и предвоенными планами, и Директивой № 3 от 22 июня 1941 г. Скорее всего, и в этом случае все танки до последнего были бы потеряны, но они были бы потеряны в бою, а не
«391. Танки значительно усиливают оборону и являются надёжным средством для поражения противника, прорвавшегося в глубину обороны. Большая манёвренность, огневая и ударная мощь танков должны быть полностью использованы для активных действий (подчёркнуто мной. — М.С.). Основными задачами танков в обороне являются:
а) разгром противника, ворвавшегося в оборонительную полосу, и в первую очередь его танков; б) уничтожение противника, обходящего фланг (фланги) обороны».
Такой вариант использования крупных танковых соединений, как отход за Днепр, в ходе которого танки (точнее говоря — остатки личного состава бывших танковых и моторизованных дивизий) обогнали собственную пехоту на 200 км в пространстве и на два месяца во времени, в Уставе не прописан. Никакого разумно-допустимого количества тягачей и не могло хватить для действий по такому варианту, который предусматривал буксировку 90 % танков дивизии на расстояние в 500–600 км. Смею вас заверить, уважаемый читатель, что служба «скорой помощи» вашего города (даже если это богатая Москва) не справится с ситуацией, если ей поступят вызовы от 90 % жителей. Более того, городская телефонная сеть просто не сможет обеспечить связь, если 90 % телефонов одновременно наберут «03».
Вернёмся ещё раз к данным из монографии А. И. Радзиевского. «Нормальные» среднесуточные потери танков составляют 3–5 — 7 % вдень. Применительно к 10-й танковой дивизии 15-го мехкорпуса это означало бы 10–20 танков в день. Максимум. В дивизии было 29 мощнейших тягачей «Ворошиловец». Такими силами вполне можно было обеспечить эвакуацию подбитых танков с поля боя. Эвакуацию на ближайший пункт сбора повреждённых машин, а не буксировку на 650 км за Днепр к Пирятину.
Худшим из всех возможных, но всё равно значительно лучшим того, что было сделано в реальности, был бы вариант использования танков (особенно тяжёлых КВ, Т-28, Т-35) в качестве неподвижных огневых точек. Разумеется, не для того делались дорогостоящие машины («большая манёвренность, огневая и ударная мощь танков должны быть полностью использованы для активных действий»). И тем не менее превращение неисправных танков в импровизированные доты отнюдь не является запоздалой идеей дилетанта. Это вполне стандартная практика войны:
«…Послал на разведку майора А. Ефимова. Часа через полтора он с радостью доложил — есть 16 танков Т-28 без моторов, но с исправными пушками… Для нас это явилось просто находкой. Конечно, надо использовать эти танки как неподвижные огневые точки, зарыть в землю и поставить на направлении Бородино — Можайск, где враг нанесёт главный танковый удар… Противник пытался выйти в район Можайска, но был встречен огнём прямой наводкой из наших вкопанных танков Т-28… уже четвёртый танк в упор расстреливает из Т-28 сержант Серебряков… Потеряв много техники, враг на короткое время остановился…» (22)