23
Шрифт:
По капоту ударила рука Шеста, но было уже поздно — «жигули» стремительно набирали скорость.
— Куда едем, командир? — таксист весело улыбался мне в смотровое зеркальце.
— В Столицу, — я с тяжелым вздохом откинулся на заднем сиденье. За стеклом промелькнул дорожный знак «Столица 23 км». Конечно же, двадцать три. Только двадцать три. С моего лица сползла грустная улыбка. До Пасхи оставалась ровно неделя.
Глава 25
16
— …давно?
Я вышел из оцепенения.
— Что вы спросили?
— Говорю, давно гопстопом занимаешься? — водитель, плотного телосложения крепыш с гладко выбритым затылком, вот уже несколько минут что-то мне говорил. — Хотя, вижу, что недавно. Морда у тебя совсем не бандитская. Я недавно сам откинулся, э-эх, не советую, парниша.
Меня передернуло.
— Что вы сказали?
— Откинулся, говорю. С зоны, значит, вышел.
— Я это понял. А как вы меня назвали?
Таксист развернулся ко мне всем корпусом и, совсем не глядя на дорогу, процедил:
— Малой, ты стартануть на меня решил?
— Вы меня неправильно поняли. Мне показалось, что вы назвали меня парнишей. Так меня друг в детстве называл.
Похоже, таксист попался не очень простой, и неприятностей на ровном месте мне точно сейчас не было нужно.
— Ну ты следи, малой, за базаром. Чтобы я тебя правильно понимал.
Я промолчал, и в салоне воцарилась тишина.
Впрочем, вскоре водила заговорил вновь:
— Сколько филок срубил?
— Чего срубил?
— Ты, пацан, совсем дупля не вяжешь. Сколько бабла в сумке?
Что такое «бабло», я уже знал.
— Все что было, все отдал.
— Малой, будешь матушке своей пиздеть. А я тебя или мусорам сдам, или сам захуячу тут в лесу. Сколько бабла в сумке?
— Сейчас посмотрю. — Я стал рыться в сумке, делая вид, что ищу деньги, хотя точно знал, что оставалось чуть более шести сотен гривен. Особых навыков разговаривать с бандитами у меня не было, но, по крайней мере, я был уверен, что если даже я ему отдам все деньги, до Столицы он меня вряд ли довезет. Я искал хоть что-то, газовый баллончик, перочинный нож, но ничего такого в сумке не было. Я заметил, что машина сбавляет ход.
— Мы останавливаемся?
— Да, пацан, поссать надо.
Неожиданно для самого себя я выхватил из сумочки Алисы карандаш для век и приставил его к шее водителя, а второй рукой схватил его за сноп волос:
— Поссать, говоришь, хочешь? Если машина сейчас остановится, будешь через шею ссать. Ты мне веришь?
Водила молчал, хотя машина перестала сбавлять скорость. Тогда я нажал карандашом на шею еще сильнее и увидел в зеркале обзора, как у таксиста скривилась от боли физиономия.
— Ты чего, малой? Я действительно ссать хочу. Не нервничай, малыш…
— Ты, сука, слышал, что я тебя спросил?!
Еще немного, и я бы ему точно проткнул тупым карандашом шею.
— Понял-понял, малой.
— Я рад, что ты меня правильно понял. Теперь набрал скорость и едешь на Столицу.
— Малой, не нервничай так… За пятнадцать минут мы никак не успеем. Убери заточку от шеи, нахрен нам двоим проблемы…
— Рот закрой и смотри на дорогу.
Теперь нужно было подумать, что делать дальше. То, что этот урод думает, будто в руке я держу заточку, а не карандаш для век, конечно, замечательно. Только карандаш от этого заточкой все равно не становится. Въехать в Столицу с этим выродком тоже опасно, эта мразь может перед любым патрулем специально нарушить правила, и тогда мне долго придется объяснять, откуда у меня женская сумочка и при каких обстоятельствах меня с ней видел таксист. Да и водила в себе уверен и меня совершенно не боится. Тем временем мы проехали уже поселок Чабаны, через несколько километров начиналась Столица, и там же находился первый пост автоинспекции. Все, что я к этому моменту надумал, это не сбавлять скорость движения (чтобы не дать возможности таксисту напасть на меня) и не въезжать на этой машине в город (чтобы нас не остановила милиция). Проблема заключалась только в том, что первый пункт моего плана кардинально противоречил второму.
Я увидел на бардачке таксиста офицерскую линейку.
— Куришь?
— Закурить решил, малой? Нервишки шалят?
Водила осторожно потянулся к нагрудному карману и достал из него пачку сигарет.
— Держи, малой, — он протянул пачку мне.
— И спички.
Водила засунул себе в рот одну сигарету и полез в бардачок за зажигалкой.
— Может, еще покурить за тебя? — Он ухмыльнулся и протянул мне зажигалку вместе с пачкой сигарет.
— И линейку.
— Может, тебе еще станцевать сидя?!
Но линейку передал.
Зажигалку и сигареты я кинул на сиденье, а офицерскую линейку стал быстро ломать на маленькие кусочки левой рукой, а правой по-прежнему продолжал держать карандаш у шеи таксиста, создавая минимальную видимость угрозы для его жизни.
— Ты что там мутишь, малой?
— Рот закрой и смотри на дорогу.
Я закончил ломать линейку.
— Теперь карту.
— Не понял?
— Дорожную карту подал мне быстро! И скорость не сбавляй.
Водитель подал мне карту, которая лежала рядом с ним на переднем сиденье. Я стал ее рвать — одной рукой было чертовски неудобно — и заворачивать в нее куски офицерской линейки.
— Ты что, гаденыш, с моей картой делаешь?! — водила стал поворачивать голову в мою сторону.
Нужно было действовать быстрее: моя «заточка» становилась таксисту до фонаря.
— Я тебе, сука, заплатил шестьсот шестьдесят пять гривен, купишь новую.
В голове пронеслось число 666, вместе с монетами наверняка еще гривна набиралась. Думаю, ему эти деньги счастья не принесут. Я поджег карту с линейкой, повалил молочный едкий дым. Именно такие дымовушки мы с ребятами поджигали в школьных туалетах, срывая контрольные по алгебре и физике.