23
Шрифт:
Татьяна Александровна весьма настойчиво стучала в дверь, пока, наконец, не раздался истерический голос соседки, который я услышал даже в шкафу:
— Кому там робыты нэма що?
— Немедленно откройте дверь, вы в опасности! — голос Обуховой был решительный и одновременно ласковый.
Послышался скрежет открывающихся замков, и уже на весь коридор раздался голос соседки:
— Чотыре часа ночи, вы чого в дверь стучытэ?! У мэнэ дытына спыть!
— Милая моя, не стоит так нервничать. Вашему ребенку угрожает опасность. В общежитии началась эпидемия, — Обухова несла какую-то ахинею, но при этом смогла заставить себя
— Яка опасность? Яка эпидемия? — голос соседки стал взволнованным.
— Милая, посмотрите, что с мальчиком происходит из пятьсот семнадцатой, идите, идите за мной. — По голосу я понял, что Обухова завлекает соседку в комнату. — Да идите же, не бойтесь!
В коридоре раздалась возня и крик соседки:
— Що вы робытэ?! Видпустыть!
Наконец возня перенеслась в мою комнату, и тут же раздалось яростное шипение. На помощь Обуховой пришла Соня.
— Не задуши ее. Еще рано, — это уже Обухова обращалась к Соне.
Опять послышался шум борьбы и короткий визг соседки.
— Будешь кричать, убью твоего ребенка, — Обухова обращалась к соседке. — Ты сейчас прочитаешь стихотворение, и мы тебя отпустим. Ты все поняла?
— Хто вы таки?!
Крик тут же был подавлен, по крайней мере, я расслышал хрип и кашель соседки.
— Милая, я вижу, ты не понимаешь меня. У меня очень мало времени остается. Соня, держи ее.
Опять раздались шаги в коридоре, и через полминуты Обухова вошла тяжело дыша. В комнате тут же раздался визг и крик «Видпустыть дытыну!» — подавленный очередным удушающим объятьем Сони.
По скрежету кровати и тяжелому сопению я понял, что Обухова положила спящую девочку соседки на кровать.
— Милая, если не успокоишься, я ее задушу на твоих глазах. Прямо сейчас ты должна вслух прочитать стихотворение. И все. Потом я тебя отпущу. Ты меня поняла?
В ответ ничего не послышалось, и я догадался, что соседка, видимо, кивнула.
— Ложись вот сюда. Рядом с мальчиком на пол. Будешь лежа читать. Так. Выпей это.
— Що цэ?
— Я сказала, пей! Пей давай. Умница. Видишь, жива. Совсем не отрава. Так, милая. Теперь землицей с ситцевого платочка на тебя немножко посыплем. Вот тут и тут. Лежи, милая, лежи. Не бойся. Ничего страшного не происходит. Сейчас прочитаешь стишок и пойдешь спать с дочуркой. Так… — Обухова причитала каким-то маниакальным голосом, а соседка лишь всхлипывала, но была уже полностью подавлена и все выполняла безоговорочно.
Вдруг проснулась дочка соседки.
— Мама, ты дэ?
Тут же раздалось шипение Сони и мольба женщины:
— Тилькы ребенку ничого нэ робыть! Ради бога! Умоляю!
— Не бойся, милая, все будет хорошо. Читай стишок. Давай, милая. Начинай. Нет времени.
И я услышал слова, которые должен был произнести сам несколько часов назад:
Сегодня большой упадок, Сегодня мой дух разбит. Мое самолюбие смято, Мой гений сегодня молчит. Какая плохая погода, Какая тугая печаль, Нет мочи держаться за завтра. Впускаю в себя я тебя. Войди в меня, гула умерший, ВойдиПосле последних слов соседки я услышал сухой приказ Обуховой: «Давай», — и истошное сопение женщины — не было никаких сомнений: ее душили. Девочка плакала и все время звала маму. А я, как настоящий трус, сидел в шкафу, облокотившись о труп своего соседа, и не в силах был даже пошевельнуться. Оставалась единственная надежда на то, что всю эту гнусную сцену насилия услышит кто-то из соседей за стенами и как-то отреагирует.
Но случилось, как всегда, самое паскудное. У меня в кармане зазвонил чертов мобильный.
Возня в комнате на миг прекратилась. Даже девочка перестала плакать. Я ударом ноги распахнул дверь шкафа и выскочил на середину комнаты. Перед моими глазами предстала страшная картина. Возле кухонного стола на спине лежала задушенная соседка, а на ней — животом вниз — тело Шеста. У изголовья двух трупов присела Обухова, Соня стояла чуть поодаль, а девочка сидела на кровати задушенного соседа. И все они с явным изумлением смотрели на меня.
— Беги отсюда! — прокричал я так, что шаг назад сделала даже Соня.
Мой крик был адресован не Соне, а девочке. И тут же я сам кинулся из комнаты в коридор. Вслед я не услышал ни слова, ни крика, похоже, мое появление из шкафа оказалось самым настоящим шоком для Обуховых.
Пришел я в себя только в каком-то темном переулке. Из ниоткуда раздались слова «Агаты Кристи»: «Сегодня хуже, чем вчера…» Я не сразу сообразил, что это вызов на мобильном телефоне.
— Да.
— Витенька, далеко собрался?
Я брезгливо отшвырнул телефон в сторону. Это был голос Обуховой. Откуда она знает мой номер? Я нагнулся к телефону и… блядь, телефон был полностью разбит! Отлично, теперь я еще и без мобильного.
Я брел по ночному городу. Без куртки, без контактных линз, без мобильного телефона. И все время думал о девочке-толстушке, которую оставил в своей комнате наедине с двумя монстрами.
Глава 28
17 апреля. Понедельник
«Безумные стихи являются проводниками между телом человека и гулу, который всегда пытается попасть в тело живого человека. Гулу — проклятая душа-призрак, не способная существовать вне биологического организма. Гулу погибает вне тела.
Появление гулу.
Гулу появляется на четвертые сутки в непохороненном теле и способен жить в своем родном теле до полного его разложения или до переселения в другой живой организм. Обязательным для появления гулу является частое соприкосновение тела умершего с живым телом матери или любящего его человека — сюзереном. В этот период необходимо проклясть душу умершего путем систематического чтения стиха-образователя. Стих-образователъ удерживает душу умершего в организме и способствует ее преобразованию в гулу. Однако с постепенным разложением тела умершего происходит и смерть гулу. Поэтому для оживления гулу необходимо его переселение в другой живой организм.