23
Шрифт:
Затем я развернул листок, который был рядом с помятыми купюрами Сущенко, и сразу напрягся.
Я стал читать:
По клеткам трудно сосчитать, Но ты рискни, попробуй. За ними будет страшный сад И ключ к земному ходу. Найди его и погуби Ту, что тебя все ищет. Успеешь сделать — будешь жить. Проспишь — червяк сгноится.Это было очередное стихотворное послание! Но почерк был другой, не Анилегны. Несколько корявый, с почти прямыми буквами.
Еще несколько секунд я смотрел ошарашенным взглядом на бумажку, и тут до
— Водитель! Разворачиваемся! Быстро!
— Что такое?
— Мне срочно надо обратно, туда, где вы меня только что подобрали.
Водитель что-то пробубнил,но все же развернул «москвич». «По клеткам трудно сосчитать…» Это же странный клетчатый костюм Сущенко! Черт! Ключ к какому-то земному ходу — в его клетчатом костюме! Я достал часы бомжа Миши, прошло не более десяти минут как я покинул подвал. Фу… Да ничего страшного, чего я так нервничаю? Сейчас приедем.
Но все же я попросил водителя:
— Пожалуйста, чуть быстрее.
Кто-то мне помогает. Может, это вновь сестра Анилегны? Но она ведь умерла. Впрочем, я ведь не видел, что она умерла. Да и ну ее к черту, такую помощницу. Может, кто-то еще есть? Найти ключ и погубить ту, кто меня все ищет. Кто меня все время ищет? Анилегна. Значит, в костюме Сущенко спрятан этот ключ. Так, спокойней себя надо вести. Но меня всего трясло. Я наконец-то впервые получил прямой намек на то, что можно как-то спастись, что есть способ избавиться от всей этой гадости. Машина уже подъезжала к дому. Рядом я увидел киоск «Союзпечати» и попросил остановить возле него. Вручив водителя двадцатку, я подбежал к киоску и купил маленький фонарик с комплектом батареек, а затем, перейдя дорогу, в крайнем возбуждении ринулся к подвалу. Но перед самым входом в нерешительности остановился. А вдруг там засада? Прямо мне в лицо зияла зловещая чернота подвала. Я посмотрел налево: две бабки по-прежнему сидели на лавочке. Это меня немного успокоило. Я приоткрыл дверь шире и вступил внутрь.
Фонарик я пока решил не включать. Постояв несколько секунд в темноте и прислушиваясь к гробовой тишине, я повернул направо и осторожно стал двигаться по коридору к месту, где я оставил связанного Сущенко. Из глубины подвала по-прежнему не доносилось никаких звуков. Я стал двигаться еще медленнее, все собираясь включить фонарик, но с каждым шагом откладывая это намерение. Наконец моя рука уперлась в тупик. Сущенко должен лежать внизу, правее от меня. Я осторожно сделал шаг по направлению к нему и нащупал что-то мягкое. Это была нога Сущенко. Но почему нога? Я ведь связал его ноги?!
Я присел на корточки и очень тихо позвал:
— Александр Иванович… — Мой голос покатился по коридору, и мне почему-то больше не захотелось говорить.
Наконец я включил фонарик и направил его в лицо Сущенко. Сначала от яркого света я ничего не увидел и зажмурился. А когда открыл их вновь, то отпрянул, а фонарик, выпав из моей руки, звонко покатился по полу. Но этих секунд света мне хватило.
Сущенко сидел полностью развязанный, с перерезанным горлом и выколотыми глазами. Но больше всего меня потрясло то, что ни клетчатого пиджака, ни клетчатых брюк на нем больше не было. Он был в одних трусах и рубашке.
Оперевшись рукой о пол, я почувствовал что-то липкое — подо мною была кровь Сущенко. Нащупав руками фонарь (вновь включить его я не решился) и медленно поднявшись, я направился к выходу. Я даже не мог толком описать свои чувства — это было нечто среднее между глубоким потрясением и вновь нахлынувшей апатией. Количество смертей вокруг меня становилось как на войне, скоро к ним можно будет привыкнуть. Но сейчас меня больше потрясла даже не смерть Сущенко, а осознание того, что я потерял что-то очень ценное, какой-то ключ, который мог бы мне помочь. Нету больше клеточек… В этот момент я уловил еле слышное шуршание. Мне показалось, что кто-то очень тихо крадется по параллельному коридору. В подвале я отсутствовал не больше двадцати минут, с учетом того, что я еще покупал фонарь в киоске. Даже если предположить, что убийца проник в подвал (или уже был здесь) сразу после моего ухода, убить жертву, снять с нее одежду… Элементарно: убийца мог просто не успеть покинуть подвал и… И двигаться,
По-прежнему боясь включить фонарик, я шел быстрым шагом к выходу — необходимо было успеть дойти до конца развилки подвальных коридоров первым. Впереди показался просвет из приоткрытой двери, выход был уже совсем рядом. Выйдя на место, где сходятся два коридора и не услышав никакого шума, я посветил в темноту, из которой ранее слышался шорох. Луч света выловил нечто агрессивно красное, стремительно приближавшееся ко мне. Тут же я увидел, как луч света стал сужаться — за моей спиной с мерзким скрипом стала закрываться подвальная дверь. Швырнув фонарь в яростное лицо женщины в красном платье, я побежал к двери, которая закрывалась прямо на моих глазах. Успев протиснуться боком в щель, я попытался грудью открыть дверь, но та не только не поддалась, но продолжала закрываться. Тогда я стал боком протискиваться к выходу. В этот момент в мою руку впилась рука женщины из подвала и с чудовищной силой стала затаскивать меня обратно. Мое тело заскользило в подвал, в лицо ударил сжатый воздух склепа. Яркое солнце игриво прощалось со мной, а подвальная чернота все больше смыкалась вокруг меня. Мама, мамочка, нет!
В этот момент в моем кармане послышался какой-то звук. Я почувствовал, что хватка женщины чуть ослабла. Инстинкт подсказал мне, что сейчас необходимо не продолжать попытки вырваться, а полезть в карман. Левой рукой я извлек часы, которые выбивали время 10.23. Женщина в красном потянулась обеими руками к часам — я готов был поклясться, что ее пустые глазницы сейчас уставились на них. Подняв часы высоко над головой, я бросил их в глубь подвала. Видимо, чтобы они не разбились, женщина с криком кинулась за ними, оставив меня зажатым в двери. Вдохнув в себя воздух, я двумя рывками просунулся наружу — дверь тут же громко захлопнулась за мной.
Отбежав на пару шагов, я остановился, чтобы перевести дыхание. Прямо передо мной стоял тот же мальчик, в которого я сегодня кинул куском кирпича.
— Пошел вон, придурок!
Мальчик опять заплакал и убежал. Вытерев окровавленную руку о траву, я вновь вышел на дорогу. Итак, твари уже знают, что я в Василькове.
Глава 40
19 апреля. Среда
Куда теперь ехать, я толком не решил. С одной стороны, Сущенко не успел сообщить обо мне в милицию. Это плюс. Но, с другой стороны, теперь получалось, я был обнаружен гулу. А это уже здоровенный минус. Но они ведь не знают, что ключ от квартиры Алисы у меня. Хотя почему не знают? Я ведь его взял в квартире Анилегны. Стоп, я не ключ взял, а сумочку Алисы, в которой его и нашел. Судя по вещам в ней: деньги, письмо Алисы — сумочка еще не была осмотрена Анилегной. В конце концов, какого черта Анилегне ключ от квартиры Алисы? В процессе спора с самим собой я увидел, что подхожу к автовокзалу. Вскоре сразу за ним должен показаться и дом Алисы. На автовокзале мне появляться было нежелательно, и я, перейдя на другую сторону тротуара, свернул на параллельную улицу. Но они меня уже обнаружили. Где они меня будут искать в первую очередь? У Обуховых. Допустим. Где еще? На кладбище, где похоронен Димка. Тоже вероятно. И в этом доме. Я остановился и стал смотреть на четырехэтажный дом, в котором на прошлой неделе провел весьма беспокойную ночь.
Собственно, дом был метрах в трехстах от меня, а я так и не решил, что делать. В голове все время крутилась мысль просто подняться на последний этаж и как ни в чем не бывало открыть входную дверь. В любом случае, другого способа проникнуть внутрь квартиры я не видел. Но, во-первых, квартира Анилегны располагается напротив, и непонятно, кто в ней сейчас есть, а во-вторых… А во-вторых, я просто очень боюсь. Совсем рядом я увидел магазин «Охота, рыбалка», расположенный на первом этаже жилого дома. Чтобы хоть как-то оттянуть неприятный поход в Алисин подъезд, я направился в магазин. (Мне подобное знакомо по детству — когда я в очереди к стоматологу уговаривал маму пропустить очередного дяденьку или тетеньку, лишь бы оттянуть время сверления больного зуба).