28 сантиметров счастья
Шрифт:
– Кажется, я тебе сказал, чтобы ты проваливала в душ, – он подходит ко мне и берет за шею, легонько сжимая руку, – ты слышала меня?
Я ощущаю опасность от его жеста. Теперь у меня нет никакой защиты. Это животное уверено, что я его обманываю. Может быть, его действительно тормозил факт, что я беременна от него. Возможно, он даже смирился с этой мыслью, или думал использовать это в своих целях, только теперь, когда тест какого-то черта показал “0%”, тормоза слетели.
– Я уверена, что это ошибка, – сглатывая, и ощущая от этого еще
– Ты хочешь потянуть время, – констатирует насмешливо Рустам, – принцесска, тесты не ошибаются. Твою кровь брали при мне. Я не идиот, чтобы верить тебе на слово. Не ты первая, кто пытается меня наебать.
У меня вырывается нервная усмешка. Нужно больно – обманывать в таком вопросе. Если бы я знала, что этим обернется моя попытка докопаться до правды, лучше бы сразу собралась и уехала из города. Утопила бы пистолет в болоте и скрылась.
– Не впервые забываешь ночь с девушкой? – вырывается у меня вопрос. Что Садаев, что маньяк утверждают, что была еще женщина, которая пыталась обмануть в похожей ситуации. Абсурд какой-то.
– Нет, принцесска, я был женат. Короткое время, – Садаев едва улыбается, а я удивленно поднимаю на него взгляд, – она забеременела, и у плода заподозрили пороки развития. В этом нужно было убедиться. После такого же теста случайно оказалось, что ребенок не от меня.
– Что стало с этой девушкой? – шепчу я. Мне страшно услышать ответ, и Рустам на это странно кривит губы.
– Она предпочла умереть. Сама.
– Ты бы ее все равно убил…
– Нахрен надо марать руки? – усмехается Рустам, – развелся бы. И всё.
Он разжимает руку на моей шее. Несмотря на это, воздух упорно не хочет наполнять мою грудь, как прежде. Мне сложно дышать. Когда же это все закончится? Мне противна вся эта мерзость и грязь. Все эти страшные и больные отношения. Смерти. Обманы. Я не могу принять тот мир, в котором живет Садаев и мой отец. Я росла в другом, но волей судьбы, из-за моего происхождения, мне снова и снова приходится сталкиваться с этой тьмой. Хуже всего, что я знаю – это не самое отвратительное, на что способны люди. И сейчас я подозреваю, что трагедия всей ситуации – с его бывшей женой, и с моей беременностью, может оказаться не в какой-то глупой ошибке. А в чьем-то злом умысле.
– Она не призналась в измене? – спрашиваю я. Рустам цыкает.
– Нет. Она отрицала всё. Проваливай в душ. Разговор окончен.
– Рустам! – произношу громко я, когда он собирается уйти, – ты в этой же клинике делал тогда тест?
Он приподнимает бровь. Я напряженно смотрю на него, зная, что мои слова могут вызвать любую реакцию. Я сейчас играю со смертью. Я ведь не могу быть уверена, потеряв память, что Садаев однозначно отец моих близнецов. И мое шестое чувство может ничего не значить. Поэтому очень рискованно убеждать его в том, что не я обманщица… а кто-то другой.
Но ведь больше мне ничего не запомнилось. Больше не было воспоминаний, кроме
– Тебя могли обманывать именно там. Не я. Не твоя бывшая жена, – выдавливаю я, – почему бы не проверить?
– Ты понимаешь, о чем болтаешь? – в тоне Садаева скользят опасные нотки, а взгляд леденеет.
– Да, понимаю. В том, что кто-то тебя обманул, а пострадала та девушка. Невиновная девушка…
Я зажмуриваюсь и сжимаюсь, потому что в этот момент кулак Рустама врезается с треском в стену рядом со мной. Этот зверь наклоняется ко мне. Чувствую, как он выдыхает мне в лицо. Словно выпускает всю ярость этим выдохом, сбрасывает напряжение.
– Я, – медленно произносит он, оставляя на коже холодные мурашки, – повторю тест. Завтра же с утра. Все сделают при мне. Вообще все. И если вскроется, что ты тянешь время, Диана, тебе будет очень плохо.
Воздух вздрагивает рядом со мной – Садаев убирает руку и уходит, закончив на этом разговор. А я осторожно открываю глаза, чувствуя, как меня почти не держат ноги. Доплестись бы до душа…
Я ведь пытаюсь выбраться из этого кошмара. Изо всех сил. Но почему у меня такое ощущение, будто я собственными руками рою себе могилу?
Глава 25
Грязную одежду я кидаю в стирку и запускаю цикл с сушкой. Останусь я голой надолго, да и наплевать: Садаев уже увидел все, что мог. Обернусь полотенцем и все.
Душ я не нахожу, только джакузи, и пока я набираю воду, то замечаю, что на коленке откуда-то расползается черный синяк. Даже не могу вспомнить, где я его получила. Жалеть себя сил нет. Да и брату сейчас, наверное, хуже. Стыдно расслабляться хоть на секунду, пока он где-то в лапах врага, но ей-богу… не вонять же болотом.
– Мудак, – бормочу я, со злости выливая всю бутылку с пеной в воду. Над ней быстро появляется и начинает расти белая шапка. Я залезаю в ванну, в едва теплую водичку – потому что где-то было написано, что при беременности нельзя плескаться в горячей. Умываюсь, окунаю лицо прямо в воду, и откидываюсь назад, прикрыв глаза.
“Может его убить?” – предлагает мне мозг. Я не знаю, сажают ли беременных женщин в тюрьму, но идея мне кажется уже не такой плохой. Закончить этот ад. Спасти брата и себя. Может, в суде удастся доказать, что я делала это в полном отчаянии, в состоянии аффекта и мне дадут условный срок.
Пена уже белыми горами вырастает над джакузи. Вода неплохо расслабила мое тело, массажируя, и я не чувствую себя так, будто прямо сейчас сдохну. Спать хочется до головокружения, но мышцы и ноги зато не болят. Я сливаю воду и вылезаю, стряхнув с себя пену и обернувшись полотенцем. Выхожу из ванной и осматриваю жилье Садаева, осторожно передвигаясь на цыпочках. Везде тихо. Спит уже, что ли?
Я надеюсь, найти хоть какое-нибудь оружие. Если у меня не хватит духу пристрелить этого человека – хоть заставлю его отпустить меня. И брата.