298 км/ч
Шрифт:
Затаив дыхание, он приподнял полотенце. Зеркальце сползло и гулко стукнулось о стенку ящика, заставив обоих вздрогнуть.
Под полотенцем лежал конверт, пожелтевший от времени, и записная книжка.
Глава 4
Анджело взял в руки потрепанную записную книжку. Вся она была исписана женским почерком. На страницах царил такой хаос, что Анджело впал в уныние: номера, имена и фамилии, написанные разными по цвету чернилами и размеру символов, скакали по строчкам, некоторые записи были исправлены, какие-то перечеркнуты, наезжали друг
– Сколько же знакомых было у твоей матери… – проговорил Анджело, с кислым видом листая страницы. – Чтобы обзвонить их всех, понадобятся месяцы. А с учетом того, что еще надо разобраться в этой паутине цифр и букв, так и годы…
– Беспорядочные связи налицо, – угрюмо отозвалась Мирьям.
Анджело отложил записную книжку и взял письмо.
– Элизабетта Алеффи… Кто это? – осведомился он, разворачиваясь лицом к Мирьям.
– Моя мать, – ответила та сквозь зубы.
– Будучи замужем, она не носила фамилию твоего отца? – удивился Анджело.
– Нет.
– Тут запечатанное письмо на ее имя от некой Розы Конти. Кто такая?
– Не имею понятия. – Мирьям равнодушно пожала плечами. – Повторяю: я ничего не знаю о своей матери. И знать не хочу.
– Разделяю твои чувства, но сейчас ситуация безвыходная. Откроем? – Анджело помахал в воздухе старым письмом.
Мирьям подняла глаза. На миг она почувствовала себя героиней детективного романа. Семейная тайна, старое запечатанное письмо и громадный дом, в котором она единственная хозяйка. Ситуация казалась совершенно ирреальной, и Мирьям втайне порадовалась, что с ней рядом взрослый и разумный Анджело. Она вдруг поняла, что одна не справилась бы, не смогла бы убрать эмоции и действовать рассудительно.
– Думаешь, мы имеем право открывать чужое письмо? – с сомнением спросила она, и Анджело отчетливо увидел, что у нее дрожат губы. – Даже мой отец этого не сделал…
– Он не сделал, поскольку, возможно, надеялся когда-нибудь отдать его адресату, – спокойно сказал Анджело. – Но хранить теперь эту тайну не имеет никакого смысла. Можно, конечно, поискать твою мать, чтобы вручить…
– Мой отец не отдал ей письмо, потому что она исчезла, не оставив следов. Она просто собрала вещи и уехала. Он не знал, куда переслать письмо.
– Тем более, – вздыхая, произнес Анджело, в очередной раз ужасаясь поступку женщины. У него в голове не укладывалось подобное поведение. – Думаю, теперь мы точно можем его открыть. И потом, зачем церемониться с письмом к женщине, которая не церемонилась с мужем и дочерью?
– Хорошо, давай откроем, – поспешно согласилась Мирьям, будто боялась передумать. – Но прочитай ты и скажи, есть ли что-то, относящееся к делу. Мне неинтересно знать подробности о ее жизни.
Анджело молча вскрыл конверт. Письмо оказалось недлинным и гневным и, к счастью, написанным аккуратным женским почерком. Оно было от лучшей подруги, которая так и назвала себя в одной из строк.
– Так что? – нетерпеливо спросила Мирьям.
Несколько секунд Анджело не отвечал, вторично бегая глазами по строчкам, потом бросил скользящий взгляд на Мирьям, словно взвешивая свой ответ на предмет отсеивания из него неприятных фактов.
– Прости, что вынужден тебе это сказать, но…
– Но? – поторопила Мирьям.
– Подруга пишет, что никогда не сможет понять и принять ее поступка: «…оставить такую маленькую дочь и уехать с малознакомым мужчиной. Отныне ты больше не подруга мне, тем более не лучшая, несмотря на то что с детства мы были неразлучны.
– Подруга у нее вполне нормальная, – со злостью сказала она, глядя в одну точку.
– И ты должна ее найти. Этот мужчина, с которым она сбежала, вполне может оказаться твоим отцом. Хотя, возможно, это лишь очередная пассия. Зато эта… – Анджело взглянул на конверт. – … эта Роза Конти точно общалась с твоей матерью в тот период, когда ты родилась. Учитывая, что они были неразлучными подругами, Роза наверняка в курсе похождений твоей матери.
– И что я ей скажу?! А если они помирились? Я не хочу видеть свою биологическую мать!
– Не думаю, что они помирились, – не согласился Анджело. – А ты можешь представиться вымышленным именем. И даже если вдруг ты ее встретишь, то всегда можешь в самом жестком виде послать в дальние края. Имеешь на это полное право.
– Я до сих пор не убеждена, что все эти поиски и телодвижения принесут хоть какой-то результат, Анджело, – устало проговорила Мирьям. – Я потрачу уйму времени, чтобы найти какого-то stronzo 4 …
– Мирьям, прекрати сопротивляться! Ты должна попытаться найти твоего отца, и точка! Все аргументы «зачем» и «почему» я тебе озвучил. Могу добавить еще один: ты могла бы отправиться жить к нему, чтобы сдавать эту квартиру и обеспечивать себя деньгами. В противном случае ты истратишь все средства и будешь вынуждена эту квартиру продать и пойти работать неизвестно кем! И навсегда забыть про гонки. А также про университет. – Он говорил жестко и безжалостно, но в конце смягчился: – За место под солнцем надо бороться, Мирьям, точно так же, как ты борешься за победу на трассе.
4
Stronzo (it.) – довольно распространенное и очень многогранное обзывательство в Италии. Как чуть что не так, итальянцы награждают «провинившегося» человека эпитетом «стронцо/а». Одно из значений, подходящих в данном случае, – человек, который много возомнил о себе и совершенно плюет на чувства других людей.
Мирьям угрюмо смотрела в пол. Она прекрасно понимала, что Анджело прав. Выиграет она Чемпионат или нет – неизвестно, но в случае поражения она останется ни с чем. А отец, возможно, смог бы ей помочь. Это тоже неизвестно, как и исход будущих гонок, но Мирьям оказалась в той ситуации, когда следует использовать все возможности, чтобы победить и выжить. Однако два обстоятельства заставляли ее колебаться: острое нежелание общаться с матерью и тот факт, что она никогда не сможет принять какого-то другого отца.
Анджело открыл рот, чтобы добавить что-то еще, но телефонная трель заставила его замолчать. Достав телефон из кармана, он ответил, даже не взглянув на экран:
– Pronto?
– Чао, Анджело.
Сердце дрогнуло и затрепетало.
– Чао, Лаура.
– Прости меня, наверное, я действительно не права…
– Рад, что ты признала это.
– Ты уже дома? Может, поужинаем вместе?
– Я еще не вернулся… Но можем встретиться в центре.
– Лучше я приготовлю ужин сама, уже поздно идти в ресторан, – сказала она ласково.