298 км/ч
Шрифт:
– Давай вернемся, я приготовлю тебе чай… – начал он.
– Нет! Я хочу погулять!
– Ночью?
– Да. Почему нет? – Мирьям пожала плечами и двинулась дальше. Массимо в замешательстве направился следом.
– Ты хотя бы не против, если я присоединюсь? – спросил он, и в голосе прозвучали нотки обиды.
Но Мирьям, посмотрев на него, вдруг грустно улыбнулась.
– Нет, конечно. Наоборот, буду рада твоей компании.
Массимо приободрился и обнял Мирьям за плечи. Хотя поводов для радости особо не было: Мирьям радовалась не его конкретно компании, а вообще любой.
Некоторое время они шли молча. Массимо мучительно искал тему для разговора, а Мирьям погрузилась в невеселые мысли, забыв про своего
Вскоре они оказались на освещенной Piazzale Baracca, образованной помпезными палаццо с каменными балконами, украшенными кружевной лепниной. Проследовав дальше, молодые люди двинулись по Via Magenta, где тишину нарушали только трамваи и автомобили. Молчание стало невыносимым, и Массимо почувствовал себя совсем неуютно. Когда они вышли к базилике Santa Maria delle Grazie, эмблеме католической религиозности, он спросил, уже отчаявшись завязать хоть какой-то разговор:
– Знаешь, что за шедевр искусства хранится в этой базилике?
Мирьям вскинула голову и посмотрела на величественный храм, сооруженный из местных материалов: обожженного кирпича и белого гранита. Постройка тоже являлась примером смешения стилей: поздней готики и Ренессанса. Черты последнего базилика приобрела от руки Браманте, которому Людовико Сфорца поручил достроить церковь и сделать из нее фамильную усыпальницу. Браманте украсил храм впечатляющими полукруглыми апсидами, монументальным куполом, окруженным колоннами, а также красивым двориком и трапезной.
– Тайная Вечеря, – ответила Мирьям. – Мы месяц назад были здесь на экскурсии с группой. Попасть внутрь ведь можно только по записи, и наша профессоресса долго ждала очередь. Она говорила, за день на картину приходят посмотреть около тысячи трехсот посетителей. Действительно впечатляюще, вызывает благоговейный трепет.
– Одна из трех самых важных работ Леонардо Да Винчи! – с воодушевлением продолжил Массимо, радостный, что наконец-то Мирьям произнесла больше двух слов.
– И единственная оставшаяся роспись на стене, принадлежащая кисти Леонардо.
– Wow, ты неплохо разбираешься в искусстве!
– У меня в этом году работа по искусству Возрождения. А ты? Как так, что и ты разбираешься в искусстве?
– Я ведь архитектор, Мирьям… – терпеливо напомнил Массимо. – Впрочем, живя в городе, надо знать о его шедеврах, которые восхищают весь мир.
– В самом деле…
– Между прочим, фреска написана темперой, поэтому это вовсе не фреска. Людовико иль Моро позволил использовать темперу, тем самым дав Леонардо полную свободу творчества, а также создав ему серьезные проблемы.
– Чем? – не поняла Мирьям.
– Темпера не способна переносить изменения климатических условий. Потому фреску очень много и скрупулезно реставрировали. И вообще, она была повреждена еще до того, как Леонардо ее завершил. Когда он представил ее на суд заказчика, работу уже пересекали трещины. Кстати, вам рассказывали, чем так интересна эта фреска?
– Своей перспективой. За спинами людей не стена, как обычно в иконописи, а пространство, – коротко ответила Мирьям.
– Верно, – подтвердил Массимо. – Ужин происходит в помещении с большими окнами, за которыми написан пейзаж, а само помещение нарисовано по всем законам перспективы, впрочем, как и стол со всем, что на нем стоит. Плюс реалистичная прорисовка
– О руке с ножом? – хмыкнула Мирьям.
– Например, – улыбнулся Массимо. – В самом деле, нельзя сказать со всей уверенностью, чья эта рука. Возможно, ошибка при реставрации, ибо она в самом деле выглядит неанатомичной.
– Да, нам рассказывали. А еще меню, – вспомнила Мирьям. – Нам рассказывали, что еда точно соответствует тому, что появлялось на столах во время еврейской Пасхи: пресный хлеб, харосет, поджаренный ягненок, вино и травы.
Молодые люди двинулись дальше по вымощенной улочке, освещенной стеклянными витринами уже закрытых магазинов. Мимо то и дело пробегали трамваи так близко друг к другу, что дух захватывало! Здесь стало значительно оживленней, на остановках толпились люди, другие куда-то спешили. На подходе к сердцу города все больше попадалось ресторанов и баров, работающих до полуночи и дольше. Здесь жизнь вообще никогда не замирала, даже ночью. Улицы вскоре заметно расширились, вереницы машин уже ехали не по трамвайным путям, а рядом, палаццо стали более монументальными и помпезными, балконы теперь были украшены не только лепниной, но и внушительными колоннами и статуями.
И вдруг, словно вспышка в ночи, сверкнул Дуомо. Гейне утверждал, что самый прекрасный вид Дуомо приобретает при лунном свете. Увы, Милан нынче освещен исключительно электрическим светом, который затмевает и луну, и звезды, но в ночи он действительно прекрасен: настоящая беломраморная жемчужина, устремляющая в темно-синее небо сотни своих шпилей. И даже сверкающая ожерельем окон галерея Витторио Эмануэле II не в состоянии перетянуть на себя внимание, поскольку Дуомо Милана – шедевр архитектуры, который поражает любого, оказавшегося на одноименной площади: количеством кружевных готических башенок, статуй исторических личностей, горгулий и других декоративных фигурок, а также невероятно гармоничным смешением архитектурных стилей, ведь собор строился более пятисот лет!
Вот и Мирьям, коренная жительница города, нередко бывавшая на Пьяцца Дуомо, в который раз завороженно воззрилась на базилику, замедлив шаг. Созерцание такой непревзойденной красоты вносило в душу умиротворение, успокаивало…
Почти всю ночь Мирьям и Массимо провели на площади. То бродили вокруг Собора, то прогуливались вдоль Галереи, то сидели на ступенях памятника Витторио Эмануэле II, первому королю Объединенной Италии. Народу вокруг было немного: лишь несколько нетрезвых компаний да влюбленная парочка.
Массимо говорил много, стараясь увлечь Мирьям разговорами об искусстве и архитектуре. Она с большим интересом слушала его, но комментировала мало. А когда Массимо пригласил Мирьям на экскурсию внутрь Дуомо и на крышу, гонщица отклонила приглашение, сказав, что и собор они с однокурсниками недавно посетили.
Только это не было правдой…
Обескураженный Массимо начал вносить другие предложения, но Мирьям ничего не обещала, ссылаясь на серьезную загруженность и отсутствие времени на развлечения. Она словно держала своего парня на расстоянии, пресекала все его попытки приблизиться, вся напрягалась, когда он обнимал ее за плечи, и ловко уворачивалась, когда он предпринимал попытку поцеловать. Он расстраивался и даже сердился, правда старался не показывать вида. А Мирьям улавливала настроение Массимо и жалела, что согласилась на его компанию этой ночью. Лучше бы она отправилась гулять в одиночестве…