300 спартанцев. Битва при Фермопилах
Шрифт:
Комната Мегистия была расположена дальше по коридору, проходившему через весь дом. Обстановка комнаты была довольно богата, хотя и без излишеств. В комнате стояли стол, три стула, скамья, три постели. Два окна выходили в тенистый парк. На полу лежал большой египетский ковер с вытканными фигурами Осириса и Исиды. В углу стоял большой сундук, украшенный резьбой. Такие сундуки во времена античности заменяли шкафы, в них можно было хранить не только одежду, но и самые различные вещи. Стены комнаты были расписаны зелеными листьями аканфа и порхающими птичками.
Мегистий долго тискал
Перед тем как подкрепиться обедом, Симонид сначала отправился в купальню, чтобы смыть с себя пот и пыль. Вскоре он предстал перед Мегистием, облаченный в чистый гиматий из дорогой ткани, тщательно причесанный и умащенный благовониями.
— За встречу! — произнес Мегистий, подняв чашу с вином. — За то, что боги лелеют нашу дружбу, не позволяя нам расставаться на долгий срок.
Симонид охотно выпил за это. Затем, угощаясь маринованной рыбой, кеосец поведал Мегистию о своей размолвке с элланодиками, о встрече в Олимпии с царем Леотихидом и о нежелании многих эллинов воевать с персами.
— Ведь еще до начала Олимпийских игр на съезде в Коринфе члены синедриона постановили собрать объединенное эллинское войско и флот, чтобы не допустить Ксеркса в Фессалию, — молвил Симонид. — Я сам видел, как греческое войско грузилось на корабли в Пирее перед отправкой в Северную Грецию. Потом началось непонятное. Пробыв в Фессалии всего несколько дней, греческое войско вернулось обратно в Аттику. Отряды разошлись по домам, словно опасность уже миновала.
Потом на очередном съезде в Коринфе афиняне и фокейцы завели речь о том, что имеет смысл закрыть персам дорогу в Фермопильском проходе, чтобы не пропустить варваров в Среднюю Грецию. Коринфяне и спартанцы согласились с этим. Но сразу возникает вопрос: почему греческое войско не заняло Фермопилы по возвращении из Фессалии?
— Видишь ли, друг мой, — со вздохом проговорил Мегистий, — к моменту возвращения греческого войска из Фессалии были получены оракулы для тех государств, которые вопрошали Аполлона Пифийского о своей грядущей судьбе. Оракулы эти предвещают гибель всем городам, граждане которых осмелятся воевать с Ксерксом.
— Знаю, знаю! — проворчал Симонид. — Афиняне тоже получили убийственный оракул, однако они не отказались от борьбы с персами. И спартанцы не отказались.
— Просто у афинян есть Фемистокл, который умеет и дурное предзнаменование обратить в хорошее, — заметил Мегистий. — Спартанцам же склонять головы перед любым врагом запрещает закон и слава предков. Однако и спартанцы не осмелились послать войско в Фермопилы накануне праздника в честь Аполлона Карнейского.
Спартанские эфоры лишь сделали вид, что они выполняют решение, принятое синедрионом, отправив в поход всего триста воинов. Хорошо, что к Леониду присоединились добровольцы из союзных городов, иначе вся эта затея походила бы на полнейшее безумие.
— Надеюсь, афиняне поддержат Леонида? — с надеждой в голосе обронил Симонид.
— Разумеется, — кивнул Мегистий. — Объединенный эллинский флот будет прикрывать отряд Леонида с моря, закрыв доступ персидским кораблям в Эвбейский пролив.
— Ты, конечно же, не веришь в непредвиденные случайности, — сказал Симонид, глядя в глаза прорицателю. — Ты потому и отправился в этот поход, ибо твердо уверен в победе греков над персами. Так?
— Да, — ответил Мегистий. — Леониду суждено убить Ксеркса и спасти не только Лакедемон, но и всю Элладу от персидского нашествия. Это было предсказано Леониду богами еще за много лет до этих событий.
Симонид тяжело вздохнул.
— А мне все-таки тревожно, ведь у Ксеркса бесчисленное войско. Я разговаривал с лазутчиком, которого коринфяне посылали в Азию. После его рассказа ужас сковывает по рукам и ногам! На нас идет вся Азия!
— Что ж, тем весомее будет победа Леонида. — Мегистий вновь наполнил чаши темно-красным вином. — Давай выпьем, Симонид, за то, чтобы боги были милостивы к Леониду. И чтобы ему хватило мужества свершить предначертанное судьбой!
Затем Симонид стал расспрашивать Мегистия про Астидамию. Как она поживает? Не вышла ли замуж?
— Я очень редко виделся с Астидамией, — признался Мегистий, — но в отряде Леонида находится ее сын Леарх. Ты можешь побеседовать с ним.
Мегистий отправил слугу за Леархом. Тот пришел не один, а с Ликомедом, сыном Мегистия. Оба числились царскими посыльными. Это была привилегированная должность в спартанском войске.
— Вот эти скороходы идут впереди нашего войска, первыми заходя в города и от имени Леонида призывая всех желающих присоединиться к спартанцам, — сказал Мегистий, кивая Симониду на юношей. — Есть еще третий посыльный, Аристодем, но он по поручению Леонида отправился в Мегары, куда наше войско прибудет завтра.
Беседуя с Леархом и Ликомедом, Симонид вглядывался в их юные загорелые лица, мысленно спрашивая себя: «Осознают ли эти юноши всю опасность этого похода? Понимают ли они в полной мере важность защиты Фермопил для судеб Эллады?»
Леарх и Ликомед были веселы и разговорчивы, а в их речах не было высокопарных слов о жертвенности ради общеэллинского дела. Им больше хотелось говорить не о войне, но о красотах Коринфа, о гостеприимстве его жителей, о прекрасных статуях, украшающих Сизифейон…
Ликомед проронил с улыбкой, мол, одна из здешних мраморных статуй очень похожа на Эллу, жену Леарха. У той, правда, волосы длиннее и гуще.
— Покажешь мне эту статую, — Леарх шутливо ткнул Ликомеда в бок, — чтобы по возвращении в Спарту я мог сравнить мраморную красавицу с живой Эллой.
«О, беспечные сердца! — с грустью думал Симонид. — Кто знает, вернетесь ли вы к родным очагам после той бойни, какая ожидает вас у Фермопил!»
На другой день, ранним утром, едва заря занялась над дальними горами, войско Леонида покинуло Коринф.
Поднявшись на крепостную башню, Симонид долго смотрел на войско, удаляющееся по извилистой дороге в сторону Мегар. В авангарде, то скрываясь за деревьями и склонами холмов, то появляясь вновь, виднелись красные плащи и султаны на шлемах спартанских гоплитов.