300 спартанцев. Битва при Фермопилах
Шрифт:
Глава одиннадцатая
Горго
Леарху достался отличный фессалийский скакун, поэтому он за двое суток домчался от Фермопил до Лакедемона. До Коринфа вместе с Леархом ехал другой гонец, по имени Аристодем. В Коринфе попутчики расстались: Аристодему нужно было добираться до Ахайи, расположенной на северном побережье Пелопоннеса, путь Леарха лежал на юг полуострова.
Оказавшись в Спарте, Леарх прежде всего встретился с эфорами, вручив им письменное донесение Леонида и все, что ему было велено передать на словах. Эфоры забросали
Леарх пришел домой и сразу же угодил в объятия жены и матери. Утолив голод и жажду, Леарх, не раздеваясь, упал на ложе и заснул как убитый. Впрочем, сон Леарха очень скоро был нарушен.
Не прошло и получаса, как прибыл посыльный от старейшин с повелением к Леарху немедленно прийти в герусию. Чтобы разбудить сына, Астидамии пришлось облить его холодной водой из колодца.
Старейшины задавали Леарху в основном те же вопросы, что и эфоры. Их интересовало, сколько дней сможет продержаться в Фермопилах Леонид с тем войском, какое у него есть.
Леарх напрямик заявил старейшинам, что отряд Леонида долго не выстоит, что ему нужна немедленная помощь. При этом Леарх заметил, что союзники присоединились к Леониду в уверенности, что скоро к Фермопилам подойдет все спартанское войско.
Покидая герусию, Леарх услышал из-за двери, как старейшины спорят между собой. Одни настаивали на скорейшем выступлении войска на помощь к Леониду, благо праздник в честь Аполлона Карнейского уже закончился. Другие говорили, что отправлять войско из Спарты нельзя, ведь под боком у лакедемонян враждебный Аргос.
Царь Леотихид, догнавший Леарха на площади Хоров, пригласил его к себе в гости.
— Ксанф наконец-то закончил картину «Зевс и Леда», — молвил Леотихид, шагая через площадь рядом с Леархом. — В образе Леды Ксанф изобразил Галантиду, жену Булиса. Галантида очень хороша собой, а без одежд и подавно. Ксанф-чародей нарисовал Галантиду в таком соблазнительном ракурсе, что от нее невозможно оторвать глаз. Поверь, Леарх, на эту картину стоит взглянуть!
Леарх бросил на Леотихида хмурый взгляд.
— Что решили старейшины? — спросил он. — Когда войско выступит из Спарты?
— Насколько я знаю, эфоры не намерены посылать войско к Фермопилам, — небрежно ответил Леотихид. — Что бы там ни постановили старейшины, это дела не меняет. Поэтому я ушел из герусии, дабы не участвовать в этих бесполезных спорах.
Леарх невольно остановился.
— Как это понимать? — сердито воскликнул он. — Леонид ждет помощи, ведь у него есть договоренность с эфорами…
— Какая еще договоренность! — поморщился Леотихид. — Друг мой, открою тебе по секрету истинное положение дел. Оракул Аполлона Пифийского ясно дает понять, что гибель одного из спартанских царей послужит спасению Лакедемона. Леонид знал об этом оракуле, уходя в поход к Фермопилам.
— Значит, эфоры решили принести Леонида в жертву, — прошептал Леарх, пораженный услышанным. — Как это низко и подло!
Леотихид
Леотихид проводил убегающего юношу недоумевающим взглядом.
«Взбалмошный мальчишка! Весь в мать!» — раздраженно подумал он.
Горго, ожидающая к обеду свою тетку Гегесо, была несказанно изумлена, увидев Леарха, который ворвался к ней домой, будто вихрь. Служанки пытались задержать Леарха в дверях женского мегарона, но юноша растолкал их. Леарх застал Горго полуодетой. Тем не менее царица не рассердилась на него. Выставив за дверь служанок, Горго пожелала узнать, с какими вестями прибыл Леарх от Леонида.
Нимало не смущаясь своего бывшего возлюбленного, Горго привела в порядок свое одеяние. Леарх же находился в таком взвинченном состоянии, когда душа человека бессознательно раскрывается до самого дна, когда эмоции довлеют над разумом.
— О, сборище негодяев! — выкрикивал Леарх, не находя себе места от возмущения. — И эти люди стоят во главе государства! Предатели и мерзавцы! Послушай, Горго, Леонид отправил меня в Спарту за помощью, а эфоры не собираются ему помогать, ссылаясь на оракул Аполлона Пифийского. Каково, а?
Горго, занятая укладкой своих длинных вьющихся волос, вдруг замерла с поднесенными к голове руками. Повернувшись к Леарху, она попросила его объяснить все обстоятельнее.
Присев на стул, Леарх коротко пересказал царице все, что узнал от Леотихида.
— Иди домой, Леарх, — спокойно и властно промолвила Горго, закрепляя свою прическу длинной голубой лентой. — Иди домой и жди меня. А лучше поспи, у тебя очень усталый вид.
— Царь Леонид ждет помощи! — сказал Леарх с отчаянием в голосе. — Надо что-то делать.
— Ступай домой, Леарх, — повторила Горго, — а я пойду к эфорам. Я заставлю их послать помощь к Леониду. Сегодня же!
Леарх заглянул в суровые глаза царицы и, молча кивнув, вышел из комнаты.
Было время обеда.
Эфоры, все пятеро, расположились за столом в том помещении эфорейона, которое называлось трапезной. Им прислуживали два раба, один из которых был поваром, другой — его помощником.
Застолье в эфорейоне никогда не отличалось особыми изысками. Обычно здесь подавали на стол жаркое из говядины или баранины, суп из бычьей крови, вареную или соленую рыбу, козий сыр, фрукты и вино, разбавленное водой по обычаю эллинов.
Если эфорам хотелось как-то подсластить свою трапезу, то они сами приносили из дома мед, изюм, свежие лепешки или сладкий пирог. Обычно это приурочивалось к каким-то семейным торжествам, которые эфоры отмечали в своем узком кругу.
Вот и сегодня у эфора Эпигея был радостный день: его жена родила двойню. На радостях Эпигей принес амфору с родосским вином и большой медовый пирог с орехами. Первая жена родила Эпигею четверых дочерей. Когда она умерла, Эпигей вновь женился на своей овдовевшей свояченице. Новая супруга не разочаровала Эпигея, сразу же произведя на свет двух крепких мальчиков.