300 спартанцев. Битва при Фермопилах
Шрифт:
— Как тебе это удалось, Горго? — с изумлением и радостью воскликнул Леарх, беря свиток.
Царица грустно улыбнулась:
— Я сама написала этот приказ и уговорила грамматевса приложить к нему государственную печать. Эфоры об этом приказе ничего не знают. Леарх, тебе нужно как можно скорее доставить этот свиток Леониду, — добавила Горго. — Извини, что я не дала тебе выспаться. Но никому другому поручить это нельзя. Я уже договорилась с Клеомбротом. Он даст тебе двух выносливых лошадей, чтобы ты мог мчаться без передышки день и ночь.
Тряхнув спутанными кудрями, Леарх вскочил
По бледному небу растекалась вечерняя заря. Закатное солнце тонуло в сиреневой дымке у дальней кромки гор. На землю быстро опускались душные сумерки.
Леарх, сопровождаемый двумя конюхами Клеомброта, глухими переулками миновал людные улицы Спарты, агору и площадь Хоров, где по вечерам любили прогуливаться старейшины и прочие знатные граждане. Проезжая по мосту через Тиасу, Леарх назвал пароль стоявшей здесь городской страже. О пароле также позаботился Клеомброт, сказавший начальнику стражи, что вынужден послать по неотложному делу на загородную усадьбу троих своих слуг, невзирая на близившуюся ночь.
Конюхи Клеомброта сопровождали Леарха до городка Афитис, где дорога раздваивалась. Леарх поскакал дальше по главному пути к горному проходу, ведущему в Аркадию. Конюхи свернули к усадьбе своего господина.
Уже во мраке ночи Леарх миновал еще один спартанский дозор, назвав ему другой пароль, тоже сообщенный ему Клеомбротом. Здесь, в небольшой крепости возле горного прохода, несли службу полсотни меллирэнов и столько же неодамодов. Впереди у Леарха лежал путь до Истма длиной в пятьсот стадий. Еще столько же было от Истма до Фермопил.
Глава двенадцатая
Малиец Эфиальт
Даже в труднейший период войны в Египте, даже в момент наибольшего успеха восставших вавилонян Ксеркс всегда держал себя в руках. Ныне же приближенные и слуги не узнавали своего повелителя, от которого так и веяло свирепой кровожадностью.
Ксеркс без раздумий отдал в руки палача одного из мидийских военачальников, угодившего в плен к эллинам и отпущенного ими на свободу. Царь царей приказал обезглавить Артавазда, начальника своих телохранителей, лишь за то, что тот выразил восхищение стойкостью спартанцев. Один из советников Ксеркса расстался с жизнью, поскольку он предложил искать другой путь в Среднюю Грецию.
Персам было известно, что к западу от Фермопил, там, где горные хребты Эты соединяются с горами Дориды, пролегает заброшенная дорога из Фессалии в Фокиду, не пригодная для повозок и конницы, зато вполне проходимая для пехоты.
Ксеркс считал унизительным для себя со своим бесчисленным войском отступить перед горсткой эллинов, засевших в Фермопильском проходе.
Прознав, что Мардоний в беседе с Отаной и Гидарном тоже упомянул обходной путь через Дориду, Ксеркс при всяком удобном случае издевался над ним:
— Я помню, Мардоний, как ты с горящими глазами описывал мне красоты Эллады, утверждая, что разбить греков не составит большого труда, — молвил царь царей с презрением в голосе и взгляде. — Что там Эллада! Ты предлагал мне завоевать все земли на Западе вплоть до Геракловых Столпов! Помнишь, Мардоний?
Мое войско без сражений прошло Фракию, Македонию и Фессалию. Все вокруг
В такие минуты Мардоний не смел взглянуть на царя, не знал, что сказать в свое оправдание.
Ксеркс уже отказался от честолюбивых мечтаний о завоевании Италии и Сицилии. Стремление к военным победам, еще совсем недавно владевшее Ксерксом, ныне сменилось мрачными мыслями о злосчастном роке, довлеющем над его разноплеменным воинством. Маги усиливали угрюмую меланхолию Ксеркса, нашептывая ему о неблагоприятных знаках, выпадающих при жертвоприношениях. Впервые в жизни ощутив полное бессилие перед вставшей у него на пути преградой, Ксеркс, как капризный ребенок, изливал свое раздражение на тех своих вельмож, кто некогда особенно рьяно подталкивал его к войне с Элладой. После расправы Ксеркса над Артаваздом эти люди, и Мардоний в их числе, старались как можно реже показываться на глаза царю царей.
Ксеркс был уверен в том, что только флот может его выручить, избавить от позора. Множество дозорных, расположившись на горных вершинах вдоль северного побережья Малийского залива, с рассвета до заката вглядывались в морскую даль. Дозорными были заготовлены большие вязанки хвороста, чтобы пламенем костров немедленно оповестить стоявшее у Трахина персидское войско в случае появления на горизонте персидских кораблей.
Неожиданно помощь пришла к персидскому царю совсем не со стороны моря.
Была глубокая ночь.
Ксеркс не спал, разделяя позднюю трапезу с карийской царицей Артемисией. Царица также была обеспокоена судьбой персидского флота, в составе которого находилось пять ее кораблей. Ксеркс и Артемисия делились своими опасениями, которые одолевали их тем сильнее, чем дольше не поступало вестей от персидских навархов. Артемисия была умна и красива. Она была очень остроумной собеседницей, поэтому Ксеркс пришел в негодование, когда начальник стражи сообщил ему о приходе Гидарна.
— Повелитель, Гидарн просит принять его, — низко кланяясь, промолвил военачальник. — Он привел с собой какого-то человека, судя по одежде, эллина.
— Что? Перебежчик? — встрепенулся Ксеркс. — Зови Гидарна!
В царском шатре горело множество светильников, поэтому человек, пришедший вместе с Гидарном, невольно сощурил глаза, войдя из мрака ночи в роскошное парчовое обиталище персидского владыки.
При виде царя царей, облаченного в расшитые золотыми нитками длинные одежды, с золотой диадемой на голове, с завитой рыжей бородой и усами, спутник Гидарна упал на колени и уткнулся лбом в цветастый вавилонский ковер.