300 вылетов за линию фронта
Шрифт:
– Тринадцать лет мне. Хожу сейчас по воинским частям, подстригаю бойцов. Они меня привечают, кормят. Брюки вот дали, пилотку.
Внимательно выслушав Толин рассказ, Малов обвел его грустным взглядом, тяжело вздохнул, а затем предложил:
– Пойдешь ко мне в часть? Летчиков будешь стричь.
Ответа о согласии Толи не нужно было ожидать. Вся его худенькая фигура как-то встрепенулась, глаза загорелись:
– Я, дядя подполковник, все буду делать: брить, стричь, я и стрелять могу.
– А что на это мать твоя скажет? Отпустит она тебя?
– Я ее и спрашивать не стану!
– Вот это не годится. Обязательно спроси ее разрешение. Она же не знает, где тебя искать, будет волноваться, ей, верно, и без тебя хватает горя...
За
– Тебе далеко до дома?
– Да нет. Минут двадцать.
– Тогда договоримся так: вон у того высокого здания мы будем ожидать тебя! Приходи часам к двенадцати.
Когда закончив служебные дела, Малов вышел к машине, его ожидал Толя с пожилой изможденной женщиной. Это была мать Толи.
– Вы не возражаете, если Толя пойдет в нашу часть? У нас ему будет хорошо! Обуем его, оденем. Через полгода не узнаете сына.
Мать утвердительно кивнула и тут же добавила: "Берегите его, сыночки. Он у меня хороший". Старческая фигура ее забилась в рыданиях. Мокрым от слез лицом она уткнулась Толе в щеку, затем перекрестила его. И пока машина была видна, она провожала ее отрешенным взглядом.
Толя быстро освоился на новом месте. Все ему нравилось здесь - и боевые самолеты, уходящие на выполнение задания и возвращающиеся после боя, и веселые, неунывающие летчики, и скромные труженики-техники. И Толя пришелся всем по душе. Пожилым отцам он напоминал сыновей, оставшихся в далеком тылу или на оккупированной немцами земле, молодым ребятам - своих юных братьев. Вскоре Толя поправился, окреп, на лице его появился здоровый румянец, и трудно было в нем теперь признать того "заморыша", что привез командир полка из Одессы. Старшина подобрал ему по росту обмундирование.
Толя принял военную присягу.
Позднее он вступил в комсомол и стал превосходным помощником мастера по радио. Много полезных и нужных дел совершил этот юный комсомолец и исполнительный воин, пройдя с полком весь путь от Одессы до Вены. За боевые отличия командование наградило его медалью "За боевые заслуги".
Не дожил до Дня Победы Толин спаситель. Пожалуй, как никто другой в полку тяжело переживал эту потерю Толя. Он как-то сразу повзрослел, ушел в себя, замкнулся - ведь не каждому в его возрасте суждено было потерять отца, затем найти его и вновь потерять.
Прах И. И. Малова покоится на родине Толи - в городе Одессе. После войны вернулся в Одессу и Толя Горобченко. И часто посетители кладбища видят у могилы И. И. Малова скорбную фигуру пожилого мужчины. Это Анатолий Николаевич Горобченко пришел поклониться праху бывшего командира.
С новым командиром
В мае меня назначили штурманом третьей эскадрильи, которой командовал Д. Егоркин. Забот прибавилось. Теперь я отвечал за штурманскую подготовку летного состава эскадрильи, а не звена, как это было раньше, нужно было водить в бой не три, а девять экипажей. А хлопот у ведущего штурмана всегда предостаточно и на земле, и в воздухе. Получив боевую задачу, штурман на основании предварительных расчетов должен предложить командиру наивыгоднейшие условия ее выполнения: маршрут и высоту полета, бомбовую загрузку, боевой порядок, предполагаемый маневр в районе цели, порядок выхода на аэродром посадки и другие, вытекающие из задания вопросы. В воздухе - провести группу точно по маршруту, отыскать и поразить заданную цель, привести группу на свой аэродром.
До этого мне в качестве штурмана доводилось летать со многими летчиками полка: И. Ромахиным, С. Стефаненко, Ф. Кубко, Н. Козловым, Е. Мясниковым, А. Петуховым, С. Нефедовым, Н. Перелыгиным, А. Заречневым, Н. Коротковым, П. Тарасевичем и другими - всегда я с ними находил общий язык. Как сложатся мои отношения с новым командиром? В полк к нам Егоркин пришел из другой части, будучи капитаном. Невысокого роста, черноволосый, немногословный, он к тому времени за боевые заслуги имел уже 3 боевых ордена.
Все
На рубеже Днестра противник создал глубокую и сильно укрепленную систему обороны. Здесь находилась группа армий "Южная Украина", насчитывающая 640 тысяч человек. Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов к тому времени имели в своем составе 930 тысяч человек. По самолетам мы здесь превосходили противника в 2,7 раза. Чтобы быть поближе к наземным войскам, 17 августа полк перебазировался на аэродром Жовтнево.
До этого там базировался истребительный полк, который накануне вылетел ближе к линии фронта. Вообще, стационарных аэродромов на юго-западном фронте было мало. Приходилось летать с полевых аэродромов и взлетно-посадочных площадок. Несмотря на трудности взлета с них, экипажи неуклонно следовали правилу: в любой боевой вылет брать предельное количество бомб. Сразу же после посадки началась подготовка всего личного состава и материальной части к предстоящей Ясско-Кишиневской операции. Инженерно-технический состав под руководством старшего инженера полка Кузьмина проводил ремонт порядком потрепанной материальной части самолетов. Работники тыла создавали запасы бомб, патронов, горюче-смазочного материала, летный состав склеил новые карты, изучал предстоящий район боевых действий, характер обороны противника, тактику действий его авиации.
Партийно-политический аппарат под руководством заместителя командира по политчасти майора Панова вместе с агитаторами эскадрилий проводили беседы с личным составом о наших ближайших задачах, об интернациональном долге и освободительной миссии Красной Армии. Выпускались "боевые листки", состоялись партийные собрания. И вот получен боевой приказ командующего 3-м Украинским фронтом. Он гласил: "Доблестные воины 3-го Украинского фронта! Выполняя наказ Родины, Вы неоднократно обращали в позорное бегство ненавистного врага. В прошлых боях за освобождение Украины и Молдавии Вы проявили чудеса храбрости и героизма... В тяжелых условиях весенней распутицы нынешнего года Вы героически прошли сотни километров, очищая родную советскую землю от немецко-румынских захватчиков. Далеко позади остались Днепр, Буг, Кривой Рог, Никополь, Николаев, Одесса. На ряде участков вами форсирован Днестр. Но еще топчет враг землю Советской Молдавии и Измаильской области. Еще томятся в рабстве сотни тысяч советских людей, ручьями льется невинная кровь женщин, детей и стариков. Они ждут своего освобождения... Приказываю: войскам фронта перейти в решительное наступление". (Великий освободительный поход. М., 1970, с. 123).
В канун наступательной операции дневные полки нашей дивизии были переброшены на 1-й Украинский фронт, и вся тяжесть бомбардировочных ударов по врагу легла на плечи нашего полка. Летному составу пришлось летать и днем и ночью. Утро 20 августа застало нас в воздухе. Внизу над низинами стлался сизый туман, предвещая ясный погожий день. Нам предстояло нанести удар по огневым позициям противника вблизи нашего переднего края. Я впервые лечу с Д. Егоркиным в качестве ведущего эскадрильи. Задача эта не из легких малейшая ошибка - и бомбы упадут в расположение своих войск. Если штурмовиков и истребителей, обрабатывающих цели переднего края, как правило, наводят представители своих штабов, располагающихся на КП наземных войск, то нас наводить некому. При подходе к Днестру перехожу на ориентирование по карте крупного масштаба. С высоты 1500 метров мы не можем различить орудия на позиции - мы должны уложить свой груз в заданное время и в заданной точке. А передний край уже весь в дыму - здесь успели поработать артиллеристы, штурмовики и истребители. На миг переключаюсь на внешнюю связь и слышу: