31 июня
Шрифт:
– Не болтай глупостей, Сэмми. Тридцать первого июня не бывает.
Сэм был невозмутим.
– Да, все так говорят. Но я проснулся с ощущением, что сегодня тридцать первое июня, и никак не могу от этого отделаться.
– Сэм, я вам скажу одну вещь, – проговорил Диммок, всё ещё не спуская с него глаз. – Вы мне нравитесь, хотя, по идее, и не должны бы.
– Присоединяюсь, Д.Д., – подхватил Филип Спенсер-Смит.
– Зачем вы служите у нас? – продолжал Диммок. – Сколько раз ни спрашивал себя, не могу понять.
Сэм задумался.
– Потому что я плохой художник. Не по вашей мерке,
– Туке – это наш финансовый бог, – ответил Диммок.
– Парень первый сорт, – сказал Филип.
– Писаный красавец, – сказала Энн.
– Верно, – подтвердил Диммок. – И – только строго между нами! – смрадный человечек. Эх, не надо бы мне этого говорить!
– Нет, почему же, – возразил Сэм, открывая папку. – Ведь сегодня тридцать первое июня. Ну, так вот. – Он вынул сверкающий яркими красками рисунок и поставил на стул. Это был портрет принцессы Мелисенты Перадорской – и, надо сказать прямо, портрет отличный. – Вот что я сделал для «Прекрасной дамы» – до двух ночи провозился. Прежде чем обсуждать, попытайтесь уловить самую суть. – Но пока Диммок и Энн улавливали суть, Сэм отвёл Фила в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. – Послушай, Фил, что это за карлик шныряет здесь с самого утра, в красно-жёлтом камзоле и штанах в обтяжку?
– Карлик? Я не видел никакого карлика.
– Он всё время тут крутится. Так и лезет в глаза.
– Должно быть, позирует кому-нибудь в художественном отделе, Сэм.
– Он молчит, как пень. Заглянет в дверь, ухмыльнется, кивнёт – и след простыл.
– Сэм, старина, у тебя богатое воображение!
– Надо надеяться. Воображение в моём ремесле – всё. Но почему вдруг карлик и красно-жёлтые штаны в обтяжку?
Диммок объявил свой приговор:
– В этом что-то есть.
– Вы похитили мою мысль, Д.Д., – сказала Энн.
– Но, с другой стороны, – прибавил Диммок с сомнением, – не знаю…
– Именно! Ведь с этой «Дамой» не так-то просто договориться.
– Ваше мнение, Фил?
– Вполне совпадает с вашим, Д.Д., и да – и нет…
– Давайте отвернёмся на минутку, – предложил Диммок, – а потом посмотрим снова, будто в первый раз.
– Кто тебе позировал, Сэм? – спросил Энн.
– Никто. Во всяком случае, никто в нашем мире. Это целая история, рассказывать не стоит.
– А почему бы и нет? – возразил Диммок. – Давайте выпьем. Всем, как обычно? Пегги, дайте нам четыре двойных джина. – Не успел он распорядиться, как из-за стены донеслось громкое пение, возвестившее начало рекламной передачи, но тотчас было заглушено пневматическими дрелями, грохотавшими так неистово, что дребезжали стёкла. Когда восстановилось какое-то подобие тишины, Диммок хмуро продолжал: – Никто не может упрекнуть меня в том, что я недостаточно предприимчив или нерасторопен. Корпишь над делами, выколачиваешь деньгу по шестнадцати часов в сутки… по меньшей мере. И всякий раз диву даёшься: как это мы всё ещё с ума не посходили! Спасибо, Пегги, поухаживайте за нами, пожалуйста.
Пегги, секретарша мистера Диммока, была хорошенькая, тихая,
– Спасибо, Пегги, – сказал Сэм, принимая от неё бокал. – Девушки, никто из вас не видел сегодня красно-жёлтого карлика?
– Нет, – отвечала Пегги с полной серьёзностью. – А что, мистер Пенти? Вы потеряли карлика?
– Наоборот, никак от него не отвяжусь.
– От чего вы никак не отвяжитесь, Сэм? – спросил Диммок, когда Пегги вышла. Он засмеялся. – Мне почудилось, вы что-то сказали про красно-жёлтого карлика, но это я ослышался, правда?
– Нет, именно так я и сказал. Ну ладно, за процветание Уоллеби, Диммока, Пейли… и, если угодно, Тукса. Так вот, вчера, когда вы дали мне это задание, сел я за стол и задумался. Прекрасная дама… рыцари в латах… замки… король Артур и Круглый Стол… драконы… поиски приключений… принцессы в башнях… сами знаете – замшелая чушь. И вдруг, словно в какой-то освещённой раме, я увидел девушку: на ней был средневековый наряд, и она улыбалась мне. Она исчезла не сразу, так что я успел сделать первый набросок. А потом, когда я уже работал красками и сомневался в оттенках, она показалась ещё два раза, почти осязаемая и такая прелестная, как раз в те мгновения, когда больше всего была мне нужна.
– Я вижу, ты увлечён этой девушкой, Сэм, – сказала Энн.
– Конечно. Никогда ещё так не увлекался. Эта девушка специально для меня создана.
– А ведь всё одно воображение! – задумчиво проговорил Диммок.
– Пожалуй, – отозвался Сэм, – но что такое воображение? Ни один человек нам этого не скажет, во всяком случае, ни один из тех, кто сам наделён хоть капелькой воображения. Ну и вот, просидев полночи в надежде увидеть её ещё раз, я проснулся утром с ощущением, что сегодня тридцать первое июня…
Диммок резко прервал его.
– Сэм, вы знаете, я вам не только хозяин, но и друг. Согласны вы сделать мне маленькое одолжение?
– Конечно, Д.Д.
– Прекрасно. – Диммок наклонился к микрофону. Пегги, доктор Джарвис ещё у мистера Пейли? Да? Тогда попросите его зайти ко мне. – Он поглядел на Энн и Фила. – Вам обоим лучше уйти. Дело касается только Сэма, меня и его. Ах да, Энн… пока вы здесь… у меня тут где-то были образцы «Дамы»… – Он принялся шарить в столе и вытащил несколько пар отличных нейлоновых чулок. – Вот, задрапируйте-ка Сэмов эскиз, чтобы нам точно знать, как это всё компануется, не забивает ли рисунок изделие, ну и так далее…
– «Дама» это купит, – заявила Энн, делая вокруг рисунка чулочную рамку. – Но поговорить с ними придётся крупно. Главное дело – эта Мэгги Роджерс… Она помешана на парижском «Вог»… Ну, пошли, Фил.
– Энн, лапочка, – начал Фил, когда они двинулись к выходу. – Я не в восторге от нашего эскиза для «Маминого пусика». Минни и Джеф его не вытянули…
Оставшись наедине, Сэм и Диммок взглянули друг другу в глаза.
– А доктор-то к чему? – спросил Сэм.
– Да вы не беспокойтесь, он вас быстренько осмотрит – и всё. А вообще он дяденька первый сорт. Между прочим, консультирует в компании «Ваше здоровье». Вот, верно, и он. Войдите!