33 мушкетёра и жемчужина дао

Клыгин Александр Павлович

– Я открою, хозяин, – сказал Планше и пошёл открывать.

На пороге стоял месье Бонасье, которого д’Артаньян вспомнил не сразу, так как не видел почтенного домовладельца уже два месяца.

– Разрешите войти, господин д’Артаньян? – спросил Бонасье. – Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.

– Заходите, месье, – ответил д’Артаньян. – Планше, сгоняй-ка в магазин, купи хлеба, что ли, а то в доме жрать нечего.

–На какие шиши, хозяин? – спросил Планше.

– Ах, да, – ответил д’Артаньян, нащупывая в кармане кошелёк и попутно

замечая, что тот почти опустел. – Вот, держи на хлеб.

Д’Артаньян высыпал содержимое кошелька на ладонь, пересчитал мелочь и вручил её Планше.

Планше вышел, а д’Артаньян предложил гостю присесть.

– Благодарю вас, – сказал месье Бонасье, садясь на стул.

Д’Артаньян, за неимением другой мебели, уселся на кровать.

– И какое же дело привело вас ко мне? – спросил д’Артаньян.

– Вы живёте у меня уже два месяца и, видимо, из-за неотложных дел на королевской службе ещё ни разу не заплатили за квартиру… – начал месье Бонасье.

– О, понимаете ли, у меня, к сожалению, не имеется при себе наличных денег, но я со дня на день жду поступления на мой счёт в банке крупной суммы из Марселя, – попытался отвертеться д’Артаньян. – Я не говорил вам, что мне принадлежат целых две деревни под Марселем? У меня там большой дом, который мои слуги сейчас сдают туристам, – вы ведь знаете, сколько в Марселе туристов, месье Бонасье? Так вот, буквально через день-два на мой банковский счёт должна прийти крупная сумма денег, и как только она придёт, так я сразу же…

– О, нет, я не смею торопить вас, господин д’Артаньян, – сказал Бонасье. – Более того, я хотел сказать вам, что если бы вы помогли мне в одном крайне сложном и запутанном деле, я вообще не стал бы брать с вас денег за квартиру – живите, сколько хотите, совершенно бесплатно.

– Говорите, кого надо убить, – сказал д’Артаньян, привыкнув переходить сразу к делу, особенно, когда речь шла о халяве.

– Я – человек мирный, – начал Бонасье. – Никогда не занимался военным делом и никогда… никогда не занимался политикой. Поэтому для того, чтобы выпутаться из той истории, в которую я оказался вовлечён, мне нужна помощь дворянина, военного, во всём этом разбирающегося.

– Та-ак, – протянул д’Артаньян. – И что же это за история, в которую вы вляпались?

– Понимаете ли, моя жена работает в Лувре, – ответил Бонасье.

– Ваша жена? – переспросил д’Артаньян, вспомнив очаровательную мадам Констанс Бонасье. – Что, неужели у неё неприятности?

– Вроде того, – ответил Бонасье. – Так вот, моя жена прислуживает Королеве. Зарплата у неё, правда, не настолько велика, как мне бы хотелось, но у меня ведь тоже есть свой малый бизнес, так что люди мы не бедные… Ну, так вот, мою жену похитили.

– Похитили?! – воскликнул д’Артаньян. – Как так – похитили? Кому она могла понадобиться?

– Я думаю, здесь замешаны не личные дела моей жены, а личные дела той, на кого она работает, – ответил Бонасье.

– Вы имеете в виду… – д’Артаньян показал пальцем на потолок.

– Именно

это я и имею в виду, – кивнул Бонасье. – Жена иногда рассказывала мне кое-что о том, чем она занимается на службе. Так вот, она… ну, скажем так, она по мере сил устраняет проблемы своей госпожи.

– Устраняет проблемы? – переспросил д’Артаньян. – А зачем же тогда мушкетёры?

– Мушкетёры устраняют проблемы Короля, – ответил Бонасье. – А проблемы Королевы… чисто женские дела, одним словом, эти дела улаживают женщины – служанки Её Величества.

– Ну, более-менее понимаю, – кивнул д’Артаньян. – И когда же была похищена ваша жена?

– Вчера, – ответил Бонасье. – Она не вернулась вечером домой, а когда я пошёл в Лувр, мне сказали, что из дворца она вышла, но обратно не приходила, и домой не возвращалась. Утром она не пришла, я снова побежал в Лувр и забил тревогу. После этого я сделал вывод, что её похитили. Понимаете ли, жена моя очень боялась одного человека…

– Какого человека? – спросил д’Артаньян.

– Я не знаю его имени, но он дворянин, очень представительный, носит чёрный плащ, шляпу, на шее у него символ кардиналистов – раб, забитый палками… – начал Бонасье.

– Погодите-ка, а нет ли у этого человека лёгкого шрама на виске? – перебил его д’Артаньян.

– Есть, а откуда вы знаете? – спросил Бонасье.

– Чёрт побери, так это он! – воскликнул д’Артаньян. – Сначала спёр у меня письмо, потом украл вашу жену! Чёрт возьми, этот вор наглеет прямо на глазах – начал воровать письма, а теперь женщин ворует! Я достану его из-под земли и покажу ему, где раки зимуют!

– А, так вы его знаете? – спросил Бонасье.

– Имя этого человека мне неизвестно, но именно он украл у меня письмо, которое я вёз в Париж в такой спешке, что чуть не загнал лошадь! – воскликнул д’Артаньян. – Что ж, если ваш враг в то же время и мой враг, то я с удовольствием окажу вам помощь. Ну, разумеется, если всё, что вы говорили про оплату за квартиру, остаётся в силе.

– Конечно-конечно! Если вы вернёте мне жену, можете жить у меня совершенно бесплатно! – закивал Бонасье.

– Отлично, господин Бонасье, я немедленно приступаю к поискам! – сказал д’Артаньян, подходя к окну. – Только сперва пообедаю, – добавил он, увидев из окна Планше, идущего домой с двумя буханками свежего хлеба.

Порошокгорячихпарней

Пока д’Артаньян обедал, месье Бонасье арестовали. В дом завалилась толпа гвардейцев кардинала. Снизу послышался шум, но д’Артаньян вместо обычного геройства приказал Планше сидеть тихо и затаиться – видимо, трансалкогольные медитации научили его здравому смыслу. Судя по всему, гвардейцы обшарили дом, даже постучали в закрытую дверь д’Артаньяна. Ломать дверь они, правда, почему-то не стали, хотя д’Артаньян уже заготовил отмазку на тот случай, если к нему в комнату вдруг вломятся гвардейцы. Однако те благополучно покинули дом, оставив на первом этаже человек пять в качестве засады.