34 ёжки для Кощея. В погоне за женихом
Шрифт:
Закончив с пламенной речью, она толкнула меня в спину на обозрение другим. Святой ежик! Благо, я удержалась на ногах, не растянулась на земле, уткнувшись лицом в земле.
А милые родственницы как мне обрадовались. У многих от счастья аж лица перекосились.
«Или они все-таки ожидали, что я упаду? – заподозрила неладное. – Ну и Ежки!»
– Постойте, девоньки. А как быть с ее чувствами к королевичу? – обеспокоенно спросила Евпраксия, самая мудрая из родственниц. – Давайте, может, отпустим ее? Позволим самой решать?
Да! Давайте позволим мне самой решать.
Бабуля
– Никаких «отпустим»! – наотрез воспротивилась Евдокия. Гвоздь ей в туфлю! – Мирослава неразумное дитя, ненароком дров наломает, а мы потом отвечай перед Иларией. Ничего, сами что-нибудь придумаем.
– Мирослава остается, – озвучила свою волю Акулина. Ежки разом умолкли и согласно закивали, словно болванчики. – Сначала надо накормить, напоить, да спать уложить. Потом уж решать, как быть дальше. – Глаза старосты лукаво загорелись, и она менее грозно закончила: – Передайте остальным: завтра на рассвете я созываю совет. Будем думу думать.
Понеслось…
Если дело дошло до совета, пока не придут к единому мнению они с меня глаз не спустят. Теперь оставалось надеяться лишь на себя и на то, что я найду способ сбежать от них раньше, чем Елисей, обнаружив мое исчезновение, поднимет пол королевства на поиски.
– Ох, Елисей. Я совсем о нем забыла, – тихо вырвалось у меня.
– Тоже мне, нашла из-за чего печалиться. Елисей поди, обрадуется, что тебя сюда сослали. Узнает и его счастью не будет конца, – съязвил Зиги.
– Ты туда же, – надулась на него.
– Ничего не туда же, – пошел на попятную пушистый друг. – Мира, я всегда буду на твоей стороне.
– Значит, ты поможешь мне сбежать? – присев перед ним на колени, заговорщически прошептала я.
– Вдруг, обойдется? – с надеждой посмотрел на меня Зиги.
Я скосила глаза на довольных родственниц, водивших хоровод у потухшего костра, завершающая шабаш.
– Понял. Готовим побег. Не радуйся раньше времени, – заметив счастливую улыбку на моем лице, шикнул питомец. – Подыгрывай пока Ежкам, чтобы ничего не заподозрили.
Махнув рукой на его предостережения, подхватила его на руки и радостно закружилась.
– Я смотрю, тебе лучше? – неслышно подошла к нам Акулина.
– Не совсем, но я надеюсь, вы меня в беде не оставите. Поможете. Как-никак, родня, – не моргнув глазом, соврала я.
– Ты ведь знаешь, мы своих не бросаем, – пообещала она и скомандовала родственницам: – По домам.
Ежки достали портальные зеркала, и я машинально вынула из штанов свое.
– Здесь оно тебе не понадобится, – хитро прищурив глаза, забрала у меня зеркальце староста. Ну почему я раньше не вспомнила о нем?! Я бы уже давно к Савине перенеслась. И поминайте, как звали.
Досадливо топнув ногой, запоздало приняла смиренный вид.
Примирительно посмотрела в предложенное зеркало Акулины. Вспышка света, ощущение водоворота. Вот я стою возле знакомой мне с детства незапертой резной калитки.
Глава 3
Давненько я не была в гостях у бабушек, но дом с тех пор ни капельки не изменился. Настоящая русская изба, окруженная деревянным невысоким забором.
Однако не стоило обманываться на их счет.
Заборчик с калиткой были отнюдь не просты. Того, кто имел камень за пазухой, они не впускали. Петли калитки скрипели, предупреждая хозяек о незваном госте, а дверца угрожающе раскачивалась. Нашелся тут умник, что отважился перемахнуть через забор, остался без подштанников. Они повисали на внезапно выросшем заборе.
Сам дом тоже таил в себе немало секретов, некоторые из них я и до сих пор не смогла разгадать. Взять хотя бы, что в приземистой с виду избе вмещались два жилых этажа с десятком комнат.
В избе жила старейшина рода – Акулина. Она делила кров со своими сестрами – Евдокией и Евпраксией. Их мужья, отправились к праотцам, и втроем Ежкам было веселее, нежели по одиночку.
Родственницы считали, что на голодный желудок и настроение скверное, поэтому мы с улицы прямиком направились в столовую. Под бдительными взглядами бабулей я съела парочку домашних печенюшек и запила их стаканом молока, лишь после этого мне позволили выйти из-за стола. От моих родственниц досталось и Зиги. Но тот особо не протестовал. Малость поворчал, что вместо парной говядины ему подсунули отварную курицу, и быстро смел угощение. Даже тарелку вылизал дочиста.
Спать мне постелили на чердаке. Я всегда там останавливалась, когда наведывалась в гости к бабушкам. Проводив нас с Зиги в отведенную мне коморку, женщины пожелали нам спокойной ночи, и собрались было уходить, когда Акулина решила напомнить мне очередной житейской мудрости:
– Спи спокойно, Мирослава, утро вечера мудренее… – и Ежки наконец, удалились, тихо прикрыв за собой дверь.
Масляная лампа скудно освещала спальню, но мне это не помешало осмотреться. Не знаю, что ожидала увидеть, но я бы совсем не удивилась, если бы спальня за время моего отсутствия сильно изменилась. Иногда складывалось впечатление, что дом живет своей жизнью. Порой в самых неожиданных местах появлялись двери, которых там точно не должно было быть. Да вот хотя бы вспомнить тот факт, что бабушки никогда не занимались уборкой. В доме сама по себе поддерживалась чистота.
Выделенная мне коморка на чердаке не отличалась особой изысканностью, тем не менее, она дышала уютом, созданным заботливыми хозяйками. На единственном окне висели короткие занавески с рюшами. Вышитые на них русалки с лешим по-доброму улыбались мне. У окна стоял добротный дубовый стол, накрытый яркой расписной скатертью. Но сильнее всего меня удивила стоящая на столе ваза с моими любимыми полевыми цветами.
В душу закралось подозрение: неужели бабушка Акулина знала, что я приеду? Быть того не может! И вообще, на дворе стояла глубокая ночь, пора, было, ложиться спать, а не забивать свою голову глупыми мыслями.