36 рассказов
Шрифт:
«Интересно было бы знать, каких акционеров он имеет в виду», — подумал я.
Я удивился, когда Розмари встала на его защиту, обнаружив замечательное знание всех деталей нового выпуска акций. Слушая ее, Джереми нахмурился — он, видимо, хотел ей сказать, что она делает это напрасно. В самом деле Розмари выдвигала такие обоснованные аргументы, каких от нее нельзя было ожидать, потому что раньше она не проявляла никакого интереса к делам компании. И вот когда она повернулась ко мне и сказала: «Мы должны подумать
Йоркширцы известны своей грубоватой прямотой, и мой следующий вопрос соответствовал этой репутации:
— А вы случайно не валялись в одной постели?
Лицо Розмари стало малиновым, а Джереми громко захохотал и сказал:
— Мне кажется, Ричард, ты слишком много выпил.
— Ни капли, — сказал я. — Трезв, как судья. И был таким же, когда прошлой ночью увидел твою машину на стоянке перед домом и свет в окне спальни.
Впервые после нашей встречи я послал Джереми в нокаут, хотя всего лишь на мгновение. Он начал барабанить пальцами по стеклянному столику.
— Я только объяснял Розмари, как новый выпуск акций скажется на ее интересах… — Он по-прежнему барабанил пальцами. — Не более того, что требуется законом о фондовой бирже.
— Неужели закон требует, чтобы эти объяснения происходили в постели?
— Перестань говорить глупости, — сказал Джереми. — Я провел ночь в отеле «Королева». Позвони управляющему, — он протянул мне телефон. — Он подтвердит, что я останавливался в своем обычном номере.
— Конечно, подтвердит, — сказал я. — Но он также подтвердит, что это я провел ночь в твоем обычном номере.
В комнате вдруг стало очень тихо. Я достал из кармана пиджака ключ от его номера в «Королеве» и бросил его на столик перед ним. Джереми вскочил как ужаленный.
Я не спеша поднялся из кресла и, смотря ему в лицо, ждал, какую фразу он произнесет.
— Все по твоей вине, проклятый дурак, — заикаясь проговорил он. — Ты должен был в первую очередь больше интересоваться Розмари, а не болтаться все время по Европе. Неудивительно, что ты рискуешь потерять компанию.
Забавно: не сам факт, что Джереми спал с моей женой, а то, что он с таким высокомерием собирался завладеть моей компанией, заставило меня сцепиться с ним. Не ответив, я шагнул вперед и ударил его кулаком в тщательно выбритый подбородок. Я был на пять сантиметров ниже ростом, но двадцать лет общался с водителями грузовиков и еще не забыл, как двинуть кулаком в челюсть. Джереми качнулся вперед, потом назад и рухнул передо мной, ударившись правым виском о край стола. Его рюмка упала на пол и разбилась. Он лежал на ковре неподвижно, кровь из виска капала на пол.
Должен признаться, я испытал большое удовольствие, особенно когда Розмари бросилась к нему, выкрикивая грязные ругательства.
— Помолчи хотя бы ради бывшего зампредседателя
Я вышел из дома, поехал в центр и оставил свою машину на стоянке перед отелем. Когда я вошел в вестибюль, там никого не было. Я поднялся в лифте, прошел в номер Джереми и лег на кровать, но был слишком возбужден, чтобы уснуть.
Я уже задремал, когда четверо полицейских ворвались в комнату и стащили меня с постели. Один из них заявил мне, что я арестован, и зачитал мои права. Ничего не объясняя, они вывели меня из отеля и отвезли в участок. Там у меня отобрали все мои личные вещи и сложили их в большой коричневый конверт. Потом они сказали, что я имею право сделать один телефонный звонок. Я позвонил Джо Рамсботтому, разбудил его жену и попросил сказать ему, чтобы он приехал как можно скорее в участок. Затем меня заперли в маленькой камере.
Я присел на деревянную скамью и попытался понять, почему меня арестовали. Ведь Джереми не так глуп, чтобы обвинять меня в рукоприкладстве. Минут через сорок в камеру вошел Джо, и я рассказал ему, что произошло вчера вечером. Он внимательно и озабоченно слушал меня. Когда я кончил, он сказал, что попытается выяснить, какое обвинение предъявлено мне полицией.
Когда Джо ушел, меня охватил страх, что у Джереми, быть может, случился сердечный приступ, или, ударившись виском об угол стола, он вообще мог умереть. Мое отчаяние было тем больше, чем меньше я знал о последствиях своего поступка. Вдруг дверь камеры распахнулась, и в камеру вошли два следователя в штатском и, следом за ними, Джо.
— Я главный инспектор Бейнбридж, — сказал тот, что был повыше ростом, — а это мой коллега, сержант Харрис.
У них были мешки под глазами и помятые костюмы, как будто они провели всю ночь на ногах и им было некогда побриться. Я дотронулся до подбородка — мне тоже надо бы это сделать.
— Мы хотим задать вам несколько вопросов насчет того, что случилось в вашем доме вчера вечером, — сказал главный инспектор. Я посмотрел на Джо — он покачал головой. — Ваши ответы, мистер Купер, могли бы помочь нам в расследовании. Вы готовы дать свои показания письменно или под магнитофонную запись?
— Боюсь, что мой подопечный в данный момент не может ничего вам сказать.
Это произвело на меня огромное впечатление: я еще никогда не видел, чтобы Джо с кем-нибудь так разговаривал, кроме своих детей.
— Мы всего лишь хотим получить заявление, мистер Рамсботтом, — сказал инспектор, обращаясь к Джо, как будто меня здесь не было. — Мы не возражаем, если вы будете при этом присутствовать.
— Нет, — сказал Джо твердо. — Вы либо предъявите обвинение моему клиенту, либо оставите нас, причем немедленно.