365 сказок
Шрифт:
— Но не помнишь.
И отодвинулся. Теперь уж никакой улыбки не осталось.
— Не помню, — кивнул я, только чтобы не пускать к нам тишину. Мы всё так же удерживали друг друга, даже сильнее вцепившись, словно желали прорасти под кожу.
— Вдруг я твой враг? — он склонил голову к плечу в очень знакомом жесте. Но я всё равно не сумел вытрясти из памяти ничего существенного.
— У меня нет врагов, — удивился я.
— Или ты о них не знаешь, кто-то же ведь жаждал убить тебя, — напомнил он, и это звучало почти пугающе, но отчего-то
— Тот, кто желал, и сам уже мёртв, — я услышал, как в глубине меня смеётся Охотник.
— А вдруг он был не один? — и снова наши лица были слишком уж близко друг к другу, его дыхание касалось моей кожи. Я не отстранился.
— Ты совсем не похож на врага, но и на друга — не слишком, — пришлось сказать мне. — А ещё одна грань…
И мы улыбнулись одновременно, так схоже, будто тысячи тысяч раз улыбались друг другу вот так, единовременно, обменявшись дыханьем.
— Я искал тебя, — сказал он.
— Зачем?
— Исходил столько дорог, а всегда опаздывал. Я научился заклинать туман и блуждающие огни, чтобы тебя поймать. Разве я не твой враг?
— Не похоже, — мы вглядывались в зрачки друг друга.
— Ты в ловушке.
— Нет, — и туман вокруг опять сгустился.
— Я выпью тебя.
— Не станешь…
— Я заберу тебя себе.
— Я не настолько тебе нужен.
Он засмеялся в ответ на это. Едва смех прервался, как тишина обступила нас сильнее, плотно вжалась в нашу кожу, обняла со спины.
Мы никак не хотели, а может, уже и не могли разорвать контакт.
— Так зачем? — повторил я вопрос, оставшийся без ответа.
Он же обозначил одно слово, только губами, так чётко, что оно казалось произнесённым, но всё равно осталось неозвученным. Удивлённый, я почти не заметил, когда он опять поцеловал меня и отстранился, смешавшись с туманом.
Я остался один.
***
Он не был странником, скорее стихией. Он соткался из магии этого мира, но ему не принадлежал. И пока я шёл к двери, он был где-то очень близко, вот только я никак не мог рассмотреть его фигуру.
Это была игра, доступная лишь странникам. Это был вызов, который я принял. А возможно, и бросил, только позабыл, когда это произошло и как это случилось.
Переходя в реальность, полную тепла и света, я знал, что буду искать. Что пройду много дорог, но найду.
Так было нужно.
***
Мне снился его взгляд, его волосы. Усмешка.
Мне снился туман, водяная взвесь, и я слышал в ней шёпот, но не понимал слов.
Начинался поиск, я стоял на грани, не сделав первого шага, настолько неизбежного, что даже задержка ни капли не влияла на исход. Он не собирался прятаться, однако и не хотел выходить из укрытия. Я намеревался отыскать его, где бы он ни был.
***
Время утратило надо мной власть. Теперь из мира в мир я искал не двери, не впечатлений, не историй, а только лишь его. То почти отчаиваясь, то едва ли не безразлично, но я шёл к
И только одно меня смущало — я не помнил имя. А должен был знать его.
Как искать кого-то, если он остаётся безымянной тенью в глубинах памяти?
Что за насмешка?
Мне снилось, как я перехватываю его за руку, как удерживаю на краю пропасти, как ерошу его волосы, пропуская длинные пряди между пальцами. И тут же всё рассыпалось, видение приходило не из прошлого, не из будущего, а рисовалось воображением.
Сколько бы я ни искал, а только ключ к собственной памяти мог мне помочь.
Когда я признал это, стало легче дышать.
***
Войдя в дом отца, я поразился царящей там тишине. Он вышел мне навстречу, удивлённо улыбаясь.
— Ты нечасто приходишь сам, — голос его разнёсся по холлу.
— Я забыл и хочу вспомнить, — сказал я вместо приветствия.
— Уверен, что идея хорошая? — чуть нахмурившись, он обнял меня за плечи, всмотревшись в глаза.
— Хорошая.
— Нет.
— Однако я выбираю иной вариант, — теперь мы засмеялись.
— Отлично, — он повёл меня наверх. — Я впущу тебя. Только не заблудись.
Меня ждал лес собственных воспоминаний, мир, сотканный из них, пронизанный мной. Почти я сам.
Наверное, это было бы страшно. Только я совсем забыл, каков на вкус страх.
========== 222. /Не/существовать ==========
Всё здесь было живым и трепещущим. Всё здесь было погасшим. Лес словно существовал в двух реальностях сразу. В двух сезонах, в двух временных потоках. Я видел, как он расцветает и теряет последнюю листву, как поднимает ветви, растёт и стареет. Я шёл по тропе, которая то возникала, то исчезала, будто и не существовала никогда.
Чем дальше я заходил, тем ярче понимал, что именно вижу. Но это осознание было слишком далеко от выражения в словах. Я вообще лишился голоса, забыл язык. Двигался безмолвным и потому опустошённым, пока одна из полян не заставила меня остановиться.
***
Я стал мотыльком, прилетевшим из ночной темноты на свет, малым созданием, закружившимся у стекла, за которым мягко разгоралось что-то, мне неведомое, почти недоступное. Нечто, способное уничтожить меня, если я подберусь ближе.
Вот только не осталось в мире таких сил, что сумели бы разрушить притяжение.
Подобно любому мотыльку, я стремился к огню, рвался к нему, готовый ударяться о стекло так много раз, пока не разлетится оно, выпуская пламенный цветок, или пока я сам не стану всего лишь мёртвым осколком.
Жар не согревал, он опалял, он смеялся мне в лицо. И протягивая к нему ладони, я знал, что не уйду без ран.
Но так было нужно.
***
— Здесь слишком тихо.
Мы стоим рядом, мир вокруг обманчиво спокоен, и с каждым мгновением тишины нас обоих всё больше настораживает открывающаяся картина.