38 кг. Жизнь в режиме «0 калорий»
Шрифт:
Приходилось всеми возможными способами отвлекаться и не думать об этом. Я прыгала по комнате, играла с собакой и дискутировала с мамой о перспективах на будущее. Очередной приступ был ликвидирован звонком А. Парень толкнул пятиминутную речь в мою честь, и я внимательно его слушала первые три минуты… В завершение А. сказал: «Мне очень жаль, что я сейчас не в городе, не с тобой», а мне было безразлично.
Мистер О. поздравил меня в «ВК».
В пять часов я, мои близкие друзья и человек, которого я хотела видеть больше всего на свете, собрались в суши-баре. Настроение было прекрасное, и даже традиционный дождь в этот день его не испортил.
– Ты сегодня даже сладкое ешь? – удивленно спросила Ю.
– Сегодня мне можно все, – довольно ответила я и съела очередной шоколадный ролл.
– А завтра начнешь сходить с ума и корить себя за то, что съела?
– Вероятнее всего, но сейчас мне не хочется об этом думать.
Девушка улыбнулась. Порой мне казалось, что мои повадки хорошо известны окружающим. Я старалась никому не рассказывать о своей диетической жизни, но каким-то чудесным образом друзья
Спустя три часа мы вышли на улицу. Капающий с неба дождь нисколько не удивил. На протяжении семнадцати лет каждое 22 июня сопровождается этой небесной водой. Это аксиома. Несмотря на всю неизбежность, дождевые капли не разрушили нашей тесной компании. Под дождем мы пили шампанское из праздничных стаканчиков и веселились как дети. Это стало одним из самых запоминающихся событий в жизни. Не было никакой шикарной вечеринки и дорогих подарков, только любимые люди и куча незабываемых эмоций.
После танцев под дождем мы поехали ко мне. Только Мистер О. нас покинул, чем очень меня расстроил…
– С днем рождения!!! – с порога закричала мама в клоунском колпачке и дернула нитку хлопушки.
– Мама, ты как обычно. Спасибо большое! – Я обняла ее и поцеловала в щеку.
– Так, быстренько проходим и садимся за стол.
– О боже, сколько можно есть, – застонали мы, но с мамой спорить бесполезно.
Поглощение, нет, пожирание еды продолжилось. Мне даже дышать стало больно. Желудок не соображал, что происходит, с чего такая щедрость, а я недоумевала, как я могу столько съесть, учитывая тот факт, что мне было достаточно 200 граммов любой пищи, чтобы погасить пищеварительный пыл.
После группового акта обжорства мы пошли гулять. Под утро, проводив гостей и вернувшись домой, я принялась доедать именинный торт. Он был невероятно вкусным, с орешками и карамельной глазурью. Коварный торт выманивал меня из комнаты каждые десять минут, и в итоге, не сумев справиться с соблазном, я перенесла его оставшуюся часть в свою комнату. И за просмотром фотографий дня рождения я прикончила этого шоколадного мерзавца.
После чрезмерного потребления калорий и поедания жиров последовали три дня на яблоках и воде. 26 июня вес снова был в норме.
23. Начало конца
Конец июня – праздник для тех, кто заканчивает школу. Двадцать пятого числа у Ю. был выпускной, и именно в этот день Мистер О. пригласил меня на прогулку. Я не могла упускать такой шанс побыть с ним вместе. Однако через полтора часа мне пришлось оторвать себя от приятной компании, чтобы поехать к подруге. Я считаю, что дружба – одна из самых главных ценностей на Земле, которой нужно дорожить, и делать все, чтобы сохранить ее как можно дольше. Но так устроен наш мир, что все заканчивается, цветы умирают, и дружба тоже. Друзья появляются и исчезают, мы прощаемся с ними навсегда. И порой больно забыть человека, который был другом.
Лето, чудесная погода, прекрасные выпускники, которые счастливы, и это неудивительно: окончание школы = праздник, свобода! Лично для меня было так. После выпускного вечера один из моих знакомых – по совместительству одноклассник Ю. – написал на стене в «ВК»: «Хотели бы вы накормить Анастасию?»
У меня возникло чувство, равносильное тому, если бы мне подарили Porsche или, в крайнем случае, Mercedes.
Третье июля.
После ночного марафона по улицам города и нон-стопа в кино я вернулась домой. Дико болела левая нога. Сначала я подумала, что ничего существенного и всему виной десятки километров, пройденные за ночь, но, на всякий случай, я смазала ногу специальной мазью и обернула бинтом. Боль прошла, но через два дня пришлось принять пять таблеток обезболивающего средства, чтобы как-то дотянуть до утра. Нога опухла, и было понятно, что ситуация хреновая.
5 июля. 11 часов. Больница.
Папа уже ожидал меня в холле, успев два часа назад сообщить, что мне предстоит небольшая операция. И вот… Операционный стол, огромные лампы и три врача в белых халатах и масках высятся надо мной. Я начала ерзать по операционному столу как маленький ужик, в результате чего двум рослым мужикам пришлось немного придерживать меня за руки, чтобы поставить наркоз.
– Это же совсем не больно, – сказал мужчина милым голосом.
– Ага, вам хорошо говорить, это же не вас тут режут! – Мне почему-то стало смешно.
– Потерпи еще минут пятнадцать, – уговаривал папа и усердно резал подошвенную сторону моей левой стопы.
– Сколько? Папа, выпусти меня, пожалуйста! Я больше не могу.
Мне не было больно, но я ощущала все манипуляции, производимые с моей несчастной ногой.
– Все, готово! – объявил папа-доктор. – Такое чувство, что тебя тут убивали, – улыбнулся он.
– Лучше бы меня убивали, – не задумываясь, ответила я.
– Вставай, бедолаженька, – засмеялся самый большой мужчина-врач.
Мне поставили дренаж в прекрасную четырехсантиметровую дырку на подошве и замотали двумя бинтами, из-за чего на левую ногу было невозможно наступать. Я облокотилась на врача и потихоньку сползла со стола.
Первую неделю ходить было невозможно. Приходилось все время лежать на диване и три-четыре раза в день прыгать на одной ноге до кухни или жизненно важных комнат. Четыре дня после мини-операции прошли под лозунгом: «Бедная и несчастная Настя». Настроение поднимали чипсы, мороженое и шоколад. Однако все это съедалось до часу дня и в маленьких количествах, не превышая 1000 килокалорий. Я могла контролировать себя. Сидя на диване и уставившись в монитор, я поражалась тому, что 99 % моих друзей-знакомых, зная о случившейся неприятности, не писали и не звонили. Только Мистеру О. я могла простить подобное поведение.
Обиднее всего было то, что Ю., живя в двухстах метрах
1 % вспоминающих приходился на долю А. Каждый день слова поддержки, милые сообщения и «бла-бла-бла» приходили то на сотовый, то в «ВК». Но однажды я потеряла терпение, парень раздражал меня своей любвеобильностью и навязчивостью, пришлось поругаться. Но через пару дней атака А. продолжилась. Мне даже на 0,0001 % не становилось лучше.
Ежедневные смены дренажа и повязки добавляли поганства унылой ситуации. Мне было невыносимо больно. Даже сейчас, когда я вспоминаю тот июль, меня передергивает. Не советую запускать свои ноги!
Началась вторая неделя моей реабилитации, рана начала потихоньку заживать, но, чтобы не было последствий и заживление пошло быстрее, я принимала антибиотики. Must have на ближайшие две недели – каждые 8 часов выпивать заветную пилюлю оранжевого цвета. Если бы просто одну таблетку… Но ее нужно было глотать только во время приема пищи, и не просто закусывая яблоком, а вместе с нормальной человеческой едой! Один из приемов приходился на 19:30. Когда папа сообщил мне эту «радостную» новость, я наотрез отказалась глотать эту пилюльку, способную нарушить мою систему.
– Не буду я этого делать! – вопила я, проявляя недовольство.
– Я тебя не спрашиваю, будешь ты или нет, я говорю, что ты обязана это делать! Речь идет о твоем здоровье!
– Мне все равно, я не буду ужинать вечером!
– Ты издеваешься? – возмутился он.
– Нет, серьезно говорю тебе.
После десяти минут препираний я сдалась. Папа – врач, и ничего не поделаешь. Как послушная дочь, ежедневно сквозь слезы в течение недели я пила антибиотики и ужинала. Обычно это были овощи с кусочком вареного мяса или овощной салат с рыбой. После такого лечения питание по вечерам благополучно перешло в привычку.
На десятый день на весах меня ожидали 43 килограмма. Пять килограммов за девять дней.
Вечером началась дикая истерика. Я плакала часа три, захлебываясь слезами, не веря в то, что все мои труды оказались напрасны, и все из-за какой-то жалкой еды.
«Еда все портит, приносит одни неприятности!» – твердила я, сидя на стуле и рыдая в прижатую к коленям подушку.
Проревевшись, я стала обдумывать план дальнейших действий, и первое, что мне пришло в голову, – это развесить картинки худых девушек и листочки со словом «свинья». Папа все содрал, чем привел меня в ярость.
– Что за глупости? Ты хоть сейчас нормально выглядеть стала и перестала походить на скелет! Тебе еще килограмма три не помешает.
– Нет! Я была нормальной! А сейчас… – И снова слезы.
Он еще успел накричать на меня за мои выходки с картинками… Папа не понимал, как мне важно быть худой, как важно засыпать и знать, что ты все еще весишь 38 килограммов. Ему никогда не понять, он не знает, как тяжело было скинуть 12 килограммов, сколько пришлось бороться с собой и соблазном съесть сладкое. Каждые сто граммов давались с трудом.
На следующий день, пока папа был на работе, я вернула все демотиваторы на свои места. Было бесполезно спорить со мной, что-то говорить и срывать эти картинки. Я априори была, есть и буду упрямой, настойчивой и немного невыносимой. Оставшиеся дни второй недели я ела немного, и только овощи.
Мне не разрешали выходить на улицу, потому что малейшее попадание пыли в заживающую рану могло привести к страшным последствиям. Заточение в четырех стенах сводило с ума, и у меня потихоньку начинала ехать крыша.
Как в детстве, я болталась на балконе, наблюдая за гуляющими человечками.– Ну, пожалуйста, можно я пойду на улицу, прогуляюсь? Я же не собираюсь ехать в город! – умоляла я пришедшего с работы папочку.
– А как нога? Тебе нельзя ее разматывать, и не дай бог туда что-нибудь попадет.
– У меня есть «прекрасные» летние сапоги! Я даже готова надеть их! И носок сверху, ну пожалуйста!!! – нудила я.
– Хорошо, сходи, прогуляйся.
Я была рада вырваться на свободу, и, встретившись с одной хорошей знакомой, мы отправились покорять деревенские просторы.
Левой ноге было безумно жарко, так как хлопковый носок, два рулона бинта, сверху еще носок и безумные сапоги, которые я была вынуждена носить, защищали мою ногу от злопакостных уличных напастей.
Мы гуляли около трех часов, периодически останавливаясь под тенистыми деревьями, чтобы посидеть на траве.
В прекрасном настроении я вернулась домой, где меня ждали оранжевая пилюля и ужин. Утром было приятно обнаружить, что два килограмма покинули мой организм и вес снизился до 41.24. Мы едем к бабушке
Нога заживала не так быстро, как бы мне хотелось. На улице я появлялась очень редко. Мне приходилось довольствоваться общением по ooVoo с народом из других городов или прогулкой от дома до магазина с бабушкой.
Теперь каждое утро начиналось с завтрака, состоявшего из гречневых хлопьев, кисти винограда и зеленого чая либо рисовых хлопьев, зеленого яблока и зеленого чая. Ближе к обеду организм начинал требовать бега, и я не могла усмирить это чувство. Мне безумно хотелось бежать, бежать, не останавливаясь, но вместо этого я прыгала на одной ноге из комнаты в комнату. Моя правая нога прилично подкачалась, а вот левая превратилась в дряблый кусочек мышечной ткани.
41 килограмм окрашивал мое вынужденное заточение в паршивые тона, но вес никак не хотел уходить. Пришлось с этим смириться, но надежда на светлое 38-килограммовое будущее все еще жила.
Сидя дома, от безделья я начала есть сухофрукты после 18:00. Вместе с кучей калорий они вселяли некую радость в мое уже «нормальное» тело.
Однажды вечером, наслаждаясь очередным сушеным ананасом, я сидела на диване с перебинтованной ногой и смотрела телек.
– Настя! Через десять дней мы едем к бабушке! – радостно сообщила вернувшаяся с работы мама.