4-02. Ripresa allegro mosso
Шрифт:
К вам явился паладар. Безвестный и безродный авантюрист из далекого космоса, алкающий денег, денег, денег, готовый на все ради прибылей и богатства, не способный понять изящество и красоту древних традиций Могерата… Именно так вы считали до сегодняшнего дня – и я с огромным удовольствием продемонстрирую всю глубину вашей глупости. Да-да, дамы и господа, к вам явился Демиург. И не простой – Игрок-Стратег с тринадцатым местом в Рейтинге. Тринадцатым – из семисот тридцати восьми. И сверх того я не просто обожаю азиатские культурные контексты – я на них специализируюсь почти три с половиной миллиона лет объективного времени. Вы никогда не узнаете, кто я на самом деле, и еще не догадываетесь, что через одно-два поколения короли
Я останавливаю запись и тщательно, одно за другим, просматриваю физиономии присутствующих. Все верно. Отсутствие привычной фантомной машинерии не позволяет построить детальную модель каждого персонажа, но достаточно даже плоских образов, зарегистрированных сенсорами моего дрона. Ошеломление – и непонимание. Обезьяна внезапно обернулась принцем, как в одной из ваших самостоятельно возникших легенд. Кушайте, дамы и господа, только не подавитесь ненароком.
"…скорость и длина моих шагов тщательно просчитаны заранее исходя из сохранившихся исторических документов. К счастью, зал после Удара не перестраивали, а потому действие развивается в точности по сценарию. К моменту, когда я замираю в предписанных этикетом двух метрах перед королевским троном, толпа придворных наконец-то приходит в себя, и между людей начинают летать первые шепотки. Изящное, выверенное движение кисти – и в моей руке раскрывается извлеченный из рукава широкий веер со схематичным рисунком: на обрыве одинокая сосна-маца с плоской кроной тянется кривым стволом к восходящему солнцу. Все-таки нельзя не признать: малыш Палек просто гениален. Я не понимаю, почему он заваливает камнями талант художника, вкалывая простым инженером в полудиком Сураграше, но когда удается раскрутить его на работу, результат оказывается выше всяких похвал. Никаких лишних линий: несколько движений карандаша – и очертания сосны проступают из глубины бумаги, предоставляя сознанию зрителя достраивать детали самостоятельно. Учтено даже искажение пропорций из-за складок веера.
Еще одно плавное движение – и веер прикрывает почти все лицо, оставляя лишь глаза, как и положено по этикету. Я склоняюсь и замираю в глубоком поклоне – но через промежуток времени, выверенный с точностью до миллисекунды, упертый в пол взгляд поднимается вверх, заставляя растерянно улыбающегося короля вздрогнуть и слегка отшатнуться. Я знаю правила игры, говорят мои бездонно-черные зрачки, но не надейтесь, что стану им подчиняться. Пришло мое время, король, что в скором времени осознаешь и ты.
Я медленно распрямляюсь. Передо мной три груды шелка алого цвета, одна яркая и две тусклых: король, а по сторонам – Левый и Правый министры. Рука Левого, скрытая широким рукавом, нервно стискивает ткань носи рядом с висящей на груди Большой Печатью. Правый министр более сдержан: его Малая Печать почти скрыта материей, руки спокойно сложены на коленях, а глаза внимательно рассматривают меня из-под полуприкрытых век. Похоже, глава королевской администрации уже успел прийти в себя и быстро просчитывает варианты. Опасный противник. Не стоит с ним ссориться, по крайней мере, на первых порах. Впрочем, глава правительства оправляется от неожиданности лишь на пару секунд позже соперника. Все-таки оба – опытные политики, сумевшие столько лет продержаться на высших постах, и удар держать умеют.
По левую сторону от них еще две кучи тряпок темно-красного цвета: чюси, председатель дайкана, и цонцхай, глава тэйкана. У обоих отвисшие челюсти и почти круглые глаза. Им, видно, не оправиться еще долго. Парламенты на Могерате по большей части декоративны, и главы палат на большие церемонии допускаются редко, а потому и соображают хуже.
С правой стороны – еще четыре вороха цветастых одежд. Верхнее красное уваги с длинными, до пола, рукавами с прорезями, из-под которого выглядывают слои трех или четырех утики и широкие красные штанины хакама – классический
Веер в моей руке шуршит, складываясь, правый локоть занимает предписанное этикетом положение с точностью до градуса. Тот же этикет требует, чтобы посол заговорил первым. Держитесь, ребята, сейчас вас ожидает еще один шок. Что на катару я говорить умею, вы в курсе. А вот как именно, вам еще предстоит осознать.
– Ветер ночью шумел,
Навевая тоску и унынье.
Я ущелье осилил,
И награда достойна дороги:
Солнца луч я узрел на рассвете.
Я использую высокий архаичный слог, который вряд ли понимает хотя бы половина присутствующих. Шепотки усиливаются. На лице короля – ошеломление. Впрочем, не его очередь отвечать: начинают с младших. Одно из двух: либо они вспомнят или сочинят на ходу подходящий ответ, либо прилюдно потеряют лицо, и тогда я наживу в Ценгане пару-тройку могущественных врагов. В общем-то, такой вариант меня тоже не слишком расстроит: сцена пока формируется, и как бы фигуры ни расположились в конечном итоге, я приму граничные условия с одинаковым интересом. О да, я помню – сейчас не Игра. Пока еще нет. Но плясать вы все равно станете под мою дудку. Или под мое кото, учитывая восточно-азиатский колорит.
Правый министр чуть наклоняется вперед. На архаичный стиль его не хватает, но современный катару безупречен:
– Я, случалось и сам
По горам, заблудившись, скитался,
И, вернувшись домой,
Возносил я хвалу очагу.
Для гостей дверь открыта.
– Стылая непогода, – подхватывает Левый министр, -
Дождик стучит по навесу весь день,
Звонкий ручей плачет,
Но боги повеяли радостью:
Друга шаги на высоком крыльце.
– Смотрю на старый сад, – король завершает эстрадное выступление приятным баритоном.
–
Разнотравье склонило макушки:
Скончался садовник.
Но весной в ожидании гостя
Там пробьются ростки хризантемы.
Глава правящего дома, в отличие от своих подчиненных, архаичным слогом владеет превосходно. Публика в восторге. Слаженный общий выдох, тихие аплодисменты и стуки сложенных вееров. Высокие стороны с честью отыграли первую часть спектакля, однако я веду по очкам: хозяева цитировали классиков, в то время как я выдал стих собственного сочинения.
Я снова склоняю голову: точное, выверенное до градуса движение. Поза в сочетании с цветами одежды открыто, если не сказать – нагло, демонстрирует социальное положение: если и не император в своей стране, то уж точно не ниже наследного принца. Министры, чуть замешкавшись, кланяются под тем же углом, король благосклонно щурится. От шока все трое уже отошли…"