4-02. Ripresa allegro mosso

Лотош Евгений

Молодая женщина кивнула, подтверждая, хотя выражение ее лица менее напряженным не стало.

– Но вам все равно неудобно, – на камиссе ответила Риса. Фуоко с удовлетворением отметила, что школьная зубрежка и домашний лингафонный кабинет даром не прошли: она распознавала сказанное почти полностью. – Лика прав. Разговор пойдет о важных вещах, и нужно, чтобы вы ничего не упустили. Сделаем так. Подойдите поближе.

Парочка несмело приблизилась к кровати, и Кирис с явным неудовольствием поднялся и слегка отодвинулся. Тут же в палату вошла давешняя сиделка. В руках она несла несколько легких стульев, составленных стопкой друг на друга. Вместе с Палеком, двигаясь

так слаженно, словно заранее репетировали, они расставили стулья рядом с кроватью, и сиделка удалилась.

– Садитесь, пожалуйста, – по-прежнему на камиссе сказала Риса, указав на стулья. – И наденьте гарнитуры, чтобы слышать синхронный перевод.

Она положила пальцы на тумбу, из которой рос экран терминала, и за ними послушно потянулись два толстых провода. Их концы тут же загнулись и утолщились, набухли плоскими блямбами и превратились в наушники.

Пока пятеро гостей, из них двое в наушниках, один в синем костюме в обтяжку, и еще одна – в мешковатой, не по росту, одежде, рассаживались вдоль кровати, Фуоко на всякий случай по шею закуталась в простыню. Как-то неловко осознавать, что валяешься перед незнакомцами совершенно голая, пусть и слегка прикрытая. Ну ладно, Кир – друг на друга они уже насмотрелись. Ну ладно, Риса, в конце концов она врач. Пусть даже странный Палек – может, паладарам действительно наплевать на наготу. Но ставрийцы? Зачем они вообще здесь?

– Поскольку первое знакомство прошло сумбурно, представлю всех еще раз. Я – Карина Мураций, ректор Университете, а он – мой брат Палек Мураций, но на него внимания можно не обращать, он здесь временно…

– Расскажи о моей гениальности в науке и искусстве! – громким шепотом подсказал Палек. – Типа, я всемирно почитаемый художник…

– Лика!

– Ну ладно, не совсем всемирно…

– Ли-ка!

– Ну хорошо, широко известный в узких кругах… молчу-молчу!

– Таня Каварова и Павел Штиль – граждане Ставрии, приглашенные в Хёнкон для работы кураторами подготовительного колледжа. Фуоко Винтаре и Кирис Сэйторий – ученики подготовительного колледжа. Оба – эйлахо, как вас уже предупредили.

Фуоко подавила острое желание с головой укрыться простыней. Зачем Риса им рассказывает?

– Вы четверо – те, ради кого создается Университет. Если оставить в стороне сопутствующие обстоятельства, вас специально пригласили раньше остальных, чтобы проверить, как Университет готов к приему гостей. На перепланировку и перестройку города уйдет не один год, но учебный процесс начнется строго по расписанию, в унот одиннадцатой декады, и ни днем позже. Ваша первая задача – опробовать на себе уже созданную инфраструктуру, а также попытаться как следует узнать друг друга. Ученикам предстоит годами жить вдали от дома и родителей, и воспитатели, предполагается, должны заменить старших братьев и сестер. Госпожа Каварова назначается куратором дэйи Винтаре, а господин Штиль – дэя Сэйтория.

Фуоко украдкой глянула на иностранку. Та сидела, уставившись в пол, и на ее щеках играл легкий румянец. Похоже, тетка чувствовала себя не менее неловко, чем ее новая подопечная. Говорят, ставрийцы создают из своих детей военные отряды и муштруют их в лагерях, а оттуда сразу отправляют несколько лет служить в армии. Интересно, их с Кирисом тоже станут воспитывать на военный манер? Киру-то еще ладно, он об армии мечтает, но она решительно не согласна заниматься маршировкой и стрельбой. И поинтереснее занятия найдутся.

Впрочем, на военную иностранка явно не походила. Скорее, наоборот: как бы в обморок не грохнулась при виде пистолета.

– Павел,

Таня, – Риса остро глянула на ставрийцев. – На вас ложится большая ответственность. Вы не только первые граждане Ставрии, получающие временное гражданство Хёнкона, но и первые кураторы, которым предстоит опекать эйлахо. ЧОСов, как принято говорить у вас дома. Я говорю о способностях Фуоко и Кириса открыто, потому что между вами не должно быть тайн. Мне известно, что вы оба прошли вербовку Службой безопасности Ставрии и подписали договоры о сотрудничестве, пусть и против своей воли…

Фуоко заметила, как Таня дернулась, словно от оплеухи. Значит, не просто военная, но и шпионка?

– …но пусть это не волнует никого из вас. Можете писать какие угодно отчеты. Мы сами позаботимся, чтобы лишняя информация не дошла до неправильных людей. Вообще забудьте, что вас ожидает дома. Здесь и сейчас вы находитесь в Хёнконе, и мы примем любые меры для вашей защиты, включая предоставление постоянного гражданства, если потребуется. И еще: мы намеренно свели вместе людей из совершенно разных культур, чтобы вы смогли взглянуть на мир шире, чем доступно большинству. Я уверена, у вас не возникнет серьезных проблем в отношениях, хотя притереться друг к другу, возможно, окажется непросто.

– Вопрос, дэйя Карина! – Таня подняла руку, словно школьница на уроке. – Можно?

– Разумеется.

– Мочь ли я рассказать другие ученики о… – она замялась.

– Говори на камиссе, госпожа Таня. У тебя еще появится возможность вдоволь напрактиковаться в кваре с лингвистическими модулями.

– Спасибо, госпожа Мураций, – ставрийка переключилась на родной язык. – Можно ли рассказывать о способностях дэйи Винтаре другим людям?

– Нет. На территории Хёнкона действует закон об охране тайны личности. Запрещено выяснять и распространять о человеке любые сведения, которые он сам не захотел сделать общедоступными. Службе безопасности и медикам известны необходимые детали, остальным – незачем.

Ставрийка кивнула. Фуоко почувствовала, что слегка расслабляется. Ну ладно, если из посторонних знают только двое, жить еще можно. Лишь бы трепаться не стали налево и направо.

– Зато можно с восторгом описывать, какой я обаятельный и привлекательный! – встрял белобрысый Палек. – И что девушки могут ходить ко мне в гости в любое время.

– И что он женат – тоже рассказывайте, – Риса бросила на брата ироничный взгляд. – И что клеится к каждой девице в пределах досягаемости. Прямо мабороси какой-то! В нашей древней мифологии – уродливый горный дух, преследующий женщин, чтобы насильно оплодотворить их, – пояснила ректор остальным. – В моем мире женщины в отличие от паллиек не имеют замыкающего маточного сфинктера и не способны сознательно контролировать процесс зачатия. Изнасилования часто приводят к нежелательным беременностям и психологическим травмам, а потому считаются одним из наиболее тяжких преступлений против личности. Поэтому и мабороси считается весьма отвратительным созданием.

– Эй! – обиделся Палек. – Я, между прочим, еще ни разу никого не изнасиловал! Вот меня насиловали, да – помнишь бойкую девицу в Губре? Ты еще помереть не успела, кажется…

– Лика!

– Так что никакой я не мабороси и не потаскун-носильник! – закончил Палек, гордо скрещивая руки на груди и задирая нос. – Просто я обаятельный и для девушек привлекательный, а остальное – наветы клеветников. И Каси так же считает, а жене, между прочим, лучше знать! И Танечку я от орды уличных хулиганов спас, а она меня даже не поцеловала в благодарность…