4-03. Fuga maggiore
Шрифт:
— Видишь? — сказала Карина Уите по-прежнему на кваре, полностью игнорируя обвинительницу. — Вот именно такие дебилы и активизируются в ближайшее время. И поди докажи им обратное! С кем общаться на физфаке, ты знаешь. Сделаешь пресс-релиз — перешли Сторасу, он лишний раз проверит на предмет нежелательных ассоциаций.
— Почему вы меня не слушаете? — выкрикнула тетка. — Мы из-за вас все погибнем! Они все, — она сделала неопределенный широкий жест рукой, — в бункерах отсидятся, а простые люди перемрут! Вы должны нас спасти!
— Госпожа Терентьева, — ректор переключилась на камиссу, — мне очень жаль, но мы уже делаем все, что можем. К сожалению, мы не волшебники, наши возможности ограничены. Приношу нижайшие извинения, но мне пора. Я отключаюсь.
— Вы не можете нас бросить! — голос корреспондента сорвался на визг. — Вы не имеете права!..
Но
Только сейчас он сообразил, что пятеро остальных корреспондентов сидят на своих местах и переговариваются с помощью автопереводчиков, встроенных в консоли. Один из них поднял руку.
— Господин Брегг, — громко сказал он на камиссе. — Можно…
Он замолчал и проследил взглядом, как появившийся из дверей полусферический дрон ловко роняет на себя хнычущую ставрийку, надавив ей под колени, и увозит из конференц-зала, словно в инвалидном кресле.
— Можно задать вопрос? — закончил он.
— Боюсь, пресс-конференция закончена, — покачал головой Уита, поднимаясь и тыкая пальцем в значок вызова транспорта. — В следующий раз, хорошо?
— Я не собираюсь выдавливать из вас информацию. Наоборот, мы посовещались с коллегами и решили, что сейчас весь мир с ума сойдет от паники. Мы можем чем-то помочь? Публикацией определенных материалов, например?
— Пока не знаю, — вздохнул Уита, разводя руками. — Я точно в такой же растерянности, как и вы. Паладары не хотели никого тревожить раньше времени, я обо всем узнал только что, вместе с вами. Насколько я в курсе, предполагается, что вы должны провести здесь еще несколько дней?
— Да. Я — еще два дня, мои коллеги… — говорящий переглянулся с другими корреспондентами. — Ну, они сами за себя скажут.
— Хорошо. Я подумаю, спасибо за предложение. Но вообще-то самая лучшая помощь для Университета — писать честно и объективно, а не высасывать из пальца всякие глупости… я не вас, разумеется, в виду имею, а госпожу Терентьеву. Извиняюсь, я должен идти, у меня срочное дело. Если потребуется, вы можете отправить мне письменное или голосовое сообщение через коммуникационную систему Университета.
Уита выдернул из уха затычку наушника и быстро прошел к выходу. Транспортный дрон уже ждал его у дверей. Начальник пресс-службы опустился в кресло и закрыл над собой купол. Мягкий белый свет заполнил замкнутое пространство.
— Ко мне в студию, пожалуйста, — сказал он появившейся на экране Райнике. — Максимально быстро.
— Запрос принят, — кивнула та и пропала. Ускорение мягко вжало Уиту в спинку.
Ходер! Ну что, гигант журналистики, страшно? Пусть еще почти двести лет, но сердечко все равно нехорошо екает? Привыкай. Сейчас твоя задача — не ляпнуть в публичных пресс-релизах чего-то, что еще сильнее разожжет панику. Итак, первый следует выпустить максимум через пару часов. Для начала набросать рыбу, а кого из физиков привлечь для уточнения деталей, разберемся чуть позже.
Уита поудобнее устроился в кресле и полуприкрыл глаза. Думай, малыш, думай, а там как-нибудь выкрутимся.
Вот бы еще увидеть сейчас потрясенную физиономию Чезарии!
Новость мир, по большей части, осознал не сразу.
Во время пресс-конференции в Ставрии и других странах Торвалы стоял поздний вечер выходного дня. Количество телезрителей регулярной пресс-конференции, в первые декады в мире достигавшее сорока миллионов человек, сейчас сократилась до чуть более чем трех. Да и доходила информация до людей, уже думающих о следующей рабочей трехдневке, довольно медленно. Однако
Как обычно, передачи возымели эффект, прямо противоположный предполагаемому: люди, привыкшие не верить властям, впали в тихую панику. И, как обычно, продуктовые магазины и ларьки подверглись набегам взбудораженных толп, сметивших с прилавков все подчистую. Коммерческие ларьки не упустили возможности резко взвинтить цены, сделав за день тройную выручку. Правда, уже следующим утром по телевизору передали запись выступления Народного Председателя, пригрозившего спекулянтам чрезвычайными экономическими мерами вплоть до отзыва лицензий и тюремных сроков, и цены вернулись на прежний уровень — правда, ценники стояли у пустых полок. За хлебом выстраивались огромные очереди, и хотя скоропортящиеся продукты наподобие молочных изделий поступали на прилавки в прежнем режиме, товары длительного хранения придерживались в кладовках даже в государственных магазинах либо продавались из-под прилавка по непомерным ценам. Торговая система более-менее вернулась в норму лишь через три декады, а соль и спички, запасы которых за день распродали на полгода вперед, вновь появились в свободной продаже только через пять декад. Милиция, разбавленная народными дружинниками, пятнадцать дней несла дежурство в усиленном режиме, разгоняя на улицах любые группы людей, в которых можно заподозрить несанкционированный митинг. Случай с задержанием группы старшеклассников, ожидавших возле школы заказной автобус для поездки в музей, в прессу не попал, но стал легендарным анекдотом, вспоминавшимся теми, кто в курсе, в течение многих последующих лет.
Могерат и Фиста отреагировали в том же ключе. Их жители даже в крупных городах в массе своей не имели телевизоров, считавшихся предметом роскоши, и не имели ни малейшего представления, что такое «сверхновая первого типа» и прочие умные слова, прозвучавшие во время пресс-конференции. Однако самые невероятные слухи, распространяющиеся со скоростью стаи саранчи, подхваченной ураганом, привели к взрыву религиозных настроений. На Могерате уже через два дня началось массовое паломничество в храмы всех богов Миндаллы, но самые большие толпы собирались в храмах Вегешота. Статуи птицеголового бога солнца равнодушно взирали на бесконечные процессии молящихся, наваливающих у постаментов груды подношений — от обычных фруктов, пачек печенья и чая до старинных железных и золотых монет, отчеканенных за двести лет до Удара. Храмовые служители ночами выносили огромные кучи начинающих портиться даров, которые отказывались есть даже обожравшиеся свиньи. Гостиницы при храмах, в особенности расположенных в глуши, не выдерживали нагрузки: ассенизационные цистерны забивались там, где они имелись, а в прочих местах (коих было большинство) выгребные ямы переполнялись за несколько часов, из-за чего быстро начинались эпидемии дизентерии.
Впоследствии так и не удалось выяснить, где именно появились первые идолы паладаров, однако уже через два дня после пресс-конференции резные статуи Карины Мураций появились одновременно в храмах Вегешота, Мискурата и Хомма в ряду прочих учителей, подвижников и святых. Изображали ее в виде женщины в одной набедренной повязке, но детали отличались. В храме Вегешота на правом плече ректора Университета сидел жаворонок, Мискурата — на голове красовалась та же корона, что и над пустыми плечами самого бога смерти, а в храмах Хомма она держала в левой руке небольшой трехглазый череп хозяина храма. Аргументация жрецов оригинальностью не отличалась: паладары спустились с неба (следовательно, посланы Вегешотом), возвещают грядущую гибель (значит, служат Мискурату), а Карина Мураций — еще и врач (и в игру логично вступает Хомм). Узнав о таких теологических изысках, реальный прототип впал в приступ истерического смеха, который с трудом сумел обуздать лишь через несколько минут. Взяв себя в руки, Карина пробормотала что-то насчет дежавю и Сураграша и на полчаса закрылась в личной виртуальности, восстанавливая душевное равновесие.