402 метра (рейсеры)
Шрифт:
— Брось, — похлопал меня по плечу Саша. — Повторяю еще раз: это невозможно. Это же Yamaha R1, помнишь? Разгон до сотни — две секунды, плюс закись. Он сделает тебя — к гадалке не ходи.
— Ну, — развел я руками. — Невозможного вообще мало.
— Братан, брось! — тезка схватил меня за рукав. — Ты же не собираешься гоняться с ним?
— Почему это не собираюсь? Конечно, я собираюсь!
Жесткими, решительными шагами, перемалывая подошвами "гриндерсов" мусор на полу, я подошел к гонщику. Тот дымил сигаретой, любовно поглаживая сиденье супербайка.
— Евгений,
— Половина мили? — нахмурился расер. — Восемьсот четыре метра? Что же, принимаю ваши условия.
Евгений протянул ладонь, я ответил крепким рукопожатием. Сделка заключена, обратно хода нет.
И тут до меня дошло! Как ловко развел меня тезка! Хитрый черт! В очередной, наверно сотый, если не тысячный раз, я дал поймать себя на "слабо"! Как глупо и непростительно!
Да, Пчелкину такой ход дался легко — он практически ничем не рисковал. Практически? Да совершено ничем. Только троллейбусом, который ему самому надоел, да коттеджем, который совершенно ему не нужен. Я же поставил на кон самое дорогое, что у меня есть — мою милашку. И назад пути нет!
— Решено? — Евгений взялся за дужку своих очков. — Тогда завтра в полдень встречаемся на взлетном поле авиационного училища. Я был уверен, что вы не откажете мне в удовольствии, и позволил себе арендовать его. Думаю, часа нам хватит?
— Хватит, — задумчиво кивнул я.
— Тогда — до завтра.
Гонщик снял очки, достал из кармана сложенный вчетверо платок и с невозмутимым видом начал протирать линзы. Я смотрел на него, вытаращив глаза. Нет, линзы он протирал как любой другой нормальный человек. Но его глаза… белки без зрачков! Он — СЛЕПОЙ!
Из помещения меня вывел тезка, поддерживая за руку точно так же, как и водитель своего босса. Я не видел абсолютно ничего вокруг себя, перед глазами стояли те белки без зрачков. Он — слепой! Как же он гоняться будет?
Хотя, пилить по прямой, изучив наизусть расположение рычагов, кнопок и педалей — невелика премудрость. С другой стороны, знал бы я это раньше — отдал бы титул без боя. Человек без зрения, занимающийся автоспортом, заслуживает самого глубокого уважения.
— Ни черта себе! — прошипел я, сев в джип.
— Да, байк — что надо, — согласился тезка.
— Я не про это. Ты видел? Он — слепой!
— А ты не знал? — удивился Саша.
— Нет, конечно. А ты знал?
— Нет. Наверно потому он и гоняет только в дрэгах, — пожал плечами Пчелкин. — Ладно, куда тебя? Домой?
— Ах ты, конь фанерный, — я, вспомнив недавний развод, пихнул его кулаком в бок. — Вот ты засранец-то, а? Как ты меня опрокинул?
— Ладно тебе, — самодовольно улыбнулся друг. — Силы побереги. Тебе еще машину готовить.
— А здесь ты ошибаешься. Нам машину готовить.
Не теряя времени, не заходя домой, я увел свою зайку от подъезда и перегнал в гараж, давно превратившийся в мастерскую. Тезке тоже нашлось дело — он отправился заправлять баллон закисью
Если с сиденьями и обшивкой салона я управился достаточно быстро, то с акустикой возникли некоторые сложности. Мало снять ее, надо потом вернуть все на место, а, учитывая путаницу проводов, завязанных в совершенно немыслимые узлы и проложенных в весьма труднодоступных местах, сделать это непросто.
Стараясь выиграть каждый грамм, я снял всю шумоизоляцию. Теперь, несмотря на относительно "спокойный" Ванкель, в салоне стоял невообразимый грохот. Задние фонари, хотя и весили немого, но, все же чего-то весили, так что они тоже отправились на отдых, а зияющие провалы я заклеил скотчем. Та же участь постигла зеркала. Они, кроме всего прочего, отрицательно влияли на аэродинамику. Штампованные диски, обутые в слики, скрылись под монолитными колпаками.
В результате всех трансформаций моя киска смотрелась достаточно уродливо, но, потеряв в эстетике, она заметно приобрела в динамике. Что поделать? Есть красивые машины, а есть — быстрые.
— Ну и кошмар, — покачал головой тезка, разглядывая результат наших совместных усилий.
— Зато я его точно сделаю, — заверил я, прикуривая сигарету.
Домой я вернулся далеко за полночь. Таня, ожидавшая продолжения банкета, была жестоко разочарована. Сил у меня совершенно не осталось. На все приставания я ответил храпом.
Утром меня разбудил тезка. Супруга решительно ничего не понимала, но объяснять ей, как и Алле, никто ничего не собирался. Смысла это совершенно не имеет: криков и причитаний не оберешься, а толку — нуль.
— Позавтракай хоть, — предложил Саша. — Ты же не думаешь, что это так критично на весе скажется?
— Не хочу, — отрицательно покрутил головой я.
Есть я не стал даже не из-за соображений экономии веса. О чем речь? На мне только одежды несколько килограммов. Если так бороться за каждый грамм — до паранойи дойти можно. Просто кусок в горло не лез.
На аэродроме штурманского училища немногочисленные зрители предстоящего твина собрались уде в половине двенадцатого. Впрочем, непосредственно зрителей было всего двое: водитель Евгения и какая-то шишка из института с погонами полковника. Хотя, Пчелкина тоже можно отнести к зрителям — непосредственно в процессе он участия не принимал.
Из организаторов, "третейских судей", присутствовала Лена, которая даст отмашку, и Паша, который зафиксирует победителя. Президент ЛЛАС расставлял в конце дистанции в восемьсот четыре метра измерительное оборудование, позволяющее вычислить победителя в случае, если расеры прибудут к финишу одновременно. Почти одновременно. Приготовления проводились в полной тишине.