40к способов подохнуть. Том 8
Шрифт:
— Игнаций Каркази, поэт и летописец людской расы, приписанный к флагману Хоруса Луперкаля. Он был там, когда астартес показали свою неидеальность, — говорила она, а голос её был мелодичен и плавен, не мешая звукам природы вокруг, а звуча с ними в унисон. — Я подсмотрела какие книги и свитки ты читаешь. Очень удивилась, что подобное есть на Ультве. Ещё сильнее удивилась тому, что простой человек может вложить столь много чувств в бумагу, затмив многих наших поэтов.
— Астартес были надеждой для всех людей. Кто-то даже считал их следующей ступенью эволюции. Сверхлюдьми, но на деле… на деле тогда на флагмане Хоруса,
— Ты очень многое видел, — присев в пяти метра, на краю озера, произнесла эльдарка. — Какая она, галактика, что была в руках нашей расы?
— Пылающая огнём, — ответил я, после чего замолчал. — И нет ни одной причины, чтобы этот огонь потух. Зато есть миллиарды причин, чтобы всё сгорело дотла.
— И неужели никто и ничего не может изменить?
— А как? Даже Хаос ничто иное как отражение наших слабостей. И раз мы не можем изменить себя, то как можно пытаться изменить других или тем более всю галактику?
— Но ты же изменил. Изменил той выходкой других, — слегка инфантильно, но с улыбкой произнесла эльдарка.
Несмотря на её возраст, случившееся она воспринимала не более чем как подростковый мятеж. И я видел это, глядя на неё, выросшую на Ультве и ограждённую от всей галактике. Она словно цветок в теплице видела ужас и мрак Галактики лишь на гобеленах и страницах свитков. И сколь бы не было велико мастерство творцов, но полностью передать то, что происходит там не может никто. Для этого надо быть там, стоять по колено в крови, измазанным останками товарищами и смотреть на тень, что нависает не только над тобой, но и над всем миром.
Тогда ты и понимаешь, сколь слаб человек, эльдар и кто угодно перед вызовами, что бросает нам эта Галактика, чьи звёзды столь желанны. Даже Император, что пытался разрубить своим мечом этот поручный круг, теперь сел на свой Трон. И взирая за тем как его сыновья убивают друг друга, а миллиарды корчатся в муках, он может лишь молча рыдать, пугая кустодианцев, что собирают его слёзы и хотят верить в то, что Он оплакивает героев.
Но на деле даже величайший из людей уже просто не в силах выдерживать всю ту боль. Боль, что принёс в том числе Он сам, не сумев переиграть Тёмных Богов. И теперь я сижу здесь, марионетка Тзинча, жалкий демон, которого можно уничтожить щелчком пальцев, слушаю как юная эльдарка говорит о каких-то изменениях, будто понимает хоть что-нибудь в реальном мире.
Изменить… и сесть рядом на такой же Трон, пытаясь спасти других, но понимая что ты будучи сильнейшим всё равно не можешь ничего. Абсолютно ничего.
— И чего я этим добился? Наказания и тем, что подставил других ещё под большую угрозу, — терпеливо ответил я. — И так всегда. Любое изменение будто делает ещё лишь хуже. Так может не столь глупы ман’кей, что отказались от прогресса и пошли в обратную сторону, где их простота мысли станет щитом от Хаоса? Смотришь порой на орков и понимаешь, что кажется они умнее всех нас.
Поднявшись на ноги, я бросил на эльдарку свой тяжкий взгляд. Этого я и боялся больше всего, ещё в третью свою жизнь, в теле наёмника Лекса. Что в один из дней
А самое обидное, что глядишь на предоставленный тебе выбор и понимаешь, что остальные варианты ещё хуже. Но не выбирать уже нельзя, потому что тебя поставили перед фактом и дали приказ. И как Сангвиний был скован своей судьбой, так и ты тоже. Только в отличие от Сагнвиния ты всего лишь… всего лишь раб Хаоса, который не сможет справиться с этой ношей.
Оставив свои наброски стихов и начертания рисунков, я отправился прочь, дабы ещё сильнее не задеть кого-то эмоциями и не спалить свою истинную натуру. Быстрым шагом словно буря я шёл по коридорам и залам, увлекая за собой подол мантии и вызывая удивлённые взгляды других. Будь я ещё может идущим по Пути Воина меня бы поняли, но нет, шёл обычный эльдар, от которого исходил гнев и злость, которая искала куда бы выплеснуться.
Добравшись до своей комнаты, я заперся и проверил защитные руны, после чего сел в позу для медитации. Нужно было куда-то выплеснуть эмоции, при это обойтись без чего-то, что привлечёт ко мне ещё больше внимания. И при этом нельзя пользоваться помощью идущего по Пути Сновидца, ведь сразу же он всё поймёт. Потому выдохнув воздух, я уже покрыл вокруг себя всё инеем, погрузившись внутрь души.
— Какие они высокомерные и горделивые, — тут же рядом оказался Мордред, возмущённый и такой же неспокойный.
— Мерзкие ксеносы должны страдать! — провизжал Торквемада, а удары его плети ранили мою спину ненавистью.
Молчать старался капитан Дрейк, но его желание пробиться выше тоже дестабилизировало мою душу. Так ещё и Юртен в очередной раз сошёлся в схватке с отголоском Убийцы, что пытался уничтожить меня изнутри. Постоянно напряжение, чужие эмоции и в довершение всего собственная природа.
Сам того я не заметил, как уже не сидел в позе лотоса и смотрел на фазовые клинки К’тан, которые лежали в свёртке среди моих личных вещей. Рядом с ними лежал нейрошредер, способный разорвать сам разум и смертельно ранить душу разрушительным потоком псиэнергии. Отравленные ножи, удавка, ещё одна полиморфина, чтобы сменить личину. Я могу бросить все попытки конспирации, прямо сейчас устроить бойню, открыть разлом и попытаться добраться до Эльдрада Ультрана.
Однако спешить было нельзя. Надо было добраться до провидцев, выявить их слабые места и когда Алый Король даст сигнал, то они должны будут пасть первыми, существенно ослабив Ультве. Вместе с тем сама идея попытаться убить Эльдрада Ультрана в одиночку полная глупости и инфантильности, что кажется возвращалась ко мне из-за существования среди этих витающих в облаках юных аелдари.
Нет, надо унять чувства, вырезать их калённым железом и взять ситуацию в руки.
— И начать надо с отголоска убийцы, — произнёс я, после чего мои глаза засияли пурпурным огнём.
В одно мгновение Юртен упал и убийца прорвалась вперёд, легко обогнув вставшего на пути Алора. Другие же не успели даже среагировать, но благо в этом не было нужды. И один мой взгляд обрушился всей моей волей на отголосок, что пытался ужалить меня и ранить, что поджигал гигантское древо и наносил удары по другим отголоскам.