419
Шрифт:
«Как им это удается?»
— Я вам одно скажу, — хохотнул вождь Огун. — Бог — он нигериец. Точно вам говорю, только нигериец способен навести порядок в таком хаосе. Есть Африка, а есть Нигерия. Есть города, а есть Лагос.
От выхлопов кружилась голова, город вертелся вокруг. Попугаи в клетках ручного плетения. Дохлые крысы на палочке. Движение замедлилось, и какой-то мальчишка сунул коллекцию обмякших крыс прямо в окно. Вождь Огун заорал, и крысы ретировались.
— Они крысами торгуют?
— Не крысами — крысиным ядом. Показывают,
Машина едва шевелилась, и ее осадили попрошайки. Слепые, забинтованные, изломанные, избитые, из жизни выброшенные на помойку, с протянутыми руками, они выпевали свои горести:
— Пажалуста мне прашу миласти.
Лора порылась в карманах, но монет не нашлось, только нигерийские найры, а она так и не разобралась, каков обменный курс. Да еще сто долларов в кармане юбки.
— Не надо, — посоветовал вождь Огун. — Один раз дадите — не отвяжутся.
За поворотом седан очутился в сумеречном лабиринте прокопченных переулков. Под рифлеными крышами, что почти соприкасались над головой, бежали узкие проходы. Вился дым, приплыл новый запах — сафьяна, горящих ароматических палочек.
— Джуджу, — пояснил вождь Огун. — Черная магия. Древние боги.
Он знал, что любого мугу непременно везут через квартал джуджу, и четко проинструктировал шофера. Помогает заморочить голову мугу, сбить прицел, они от этого внушаемее. Уступчивее.
Он наблюдал, как она смотрит на фетиши, что гроздьями скукоженного винограда болтались перед грязными лавками. Звериные лапы, а также головы. Кожа рептилий, растянутая и вывернутая. Хамелеоны в клетках, еще не освежеванные змеи. Клубок боа-альбиносов за матовым стеклом. Слоновьи бивни. Леопардовые шкуры. Ряды зубов на нитках.
— Крокодильи зубы. Ну, так они говорят. — Он засмеялся. — Но все до единого знают, что зубы собачьи, от бродячих псов. Это все веселые забавы, мэм. Зелья, отравы, всякое другое. Хотите, остановимся? Купите африканский сувенир.
Лора покачала головой, еле-еле сложила губами звук, означающий «нет».
Ну и пожалуйста. Он-то христианин, суеверия ему — тьфу, но кварталы джуджу и его в дрожь вгоняли. Вот и хорошо, что они уже позади.
Сверху планировал пепел горящего мусора — горы под два этажа высотой. Но на людей как будто не садился. Все такие аккуратные, такие нарядные, в выглаженных рубашках, в накрахмаленных блузках, у женщин на головах причудливо повязанные платки, точно яркие банты на рождественских подарках. Даже в этой влажной жаре никто не раскисает.
Лора оглядела свою помятую хлопковую юбку, тенниски: «Избегайте туфель с открытым носом и никогда не садитесь в такси, не убедившись, что работает кондиционер! (Совет путешественнику № 37)». Вся она растрепанная и комковатая, потная и поникшая.
Мужчины в безупречных белых робах, женщины с равно безупречными белозубыми улыбками. А за ними — куча горящих покрышек. Клубами вздымался дым. Пахнул он, как кровь во рту, и на один предынфарктный миг Лоре
А затем едкий запах горящей резины перебили запахи похуже — влажная густая вонь человеческого кала. Лужи мочи среди мусорных куч. Открытые нужники в канавах и стоках. Вонь окутывала, забивала рот. Лора подавилась, еле сдержала рвоту.
— А нельзя… нельзя закрыть окна? Пожалуйста, так пахнет, я не могу.
Вождь сочувственно улыбнулся ее смятению:
— Прошу прощения. Весьма неприятно. Но должен отметить, в производстве фекалий и мусора африканцам до американцев далеко. Просто вы лучше прячете.
— Прошу вас… не могу.
— Если закрыть окна, вы тут растаете.
В конце концов они выбрались на площадь, и вождь Огун знаком велел шоферу остановиться. Минареты и разукрашенные купола блистали солнцем подступающего вечера, площадь погрузилась в тенистый колодец.
— Юг в целом христианский, но мусульман у нас тоже много, особенно здесь.
Он вытащил телефон, набрал номер. Опять не ответили.
Напротив мечети располагался не столько рынок даже, сколько город — лавки, ларьки. И повсюду женщины.
— Рыночные торговки острова Лагос, — сказал вождь Огун. — Очень сильные. Даже полиция их боится.
Он снова позвонил. Подождал. Не ответили.
Вождь Огун прикусил губу. И решительно велел шоферу:
— Езжай на Кольцевую.
Время тянул, сообразила Лора, ехал кружным путем, размышлял, что с ней делать. И подумала — скорее с отстраненным любопытством, чем взаправду тревожась: «Это ли последний день моей жизни?»
98
— Так вы, значит, — сказала она, — спасаете людей?
Бризбуа, так и не сняв форму, утешался холостым пивом в пабе «Гаррисон» в Марда-Луп. Несчастный случай на шоссе Кроучайлд закрыли, и теперь Бризбуа пытался светски побеседовать с соседкой. Полные губы. Волосы зачесаны наверх и выкрашены в ненатуральный красный цвет. Курит, судя по голосу, — и, похоже, заинтересовалась им. Во всяком случае, его полицейским мундиром.
— Меня вызывают после происшествия, — сказал он. — Я разбираюсь, что случилось.
Она заморгала.
— То есть… вы спасаете людей?
Он уплатил за пиво и вскоре ушел.
99
Поразительное превращение. Город рыночных торговок и джуджу преобразился в город небоскребов и смелого дизайна.
Дороги ширились, шофер одолевал их одну за другой, и в конце концов они очутились на Кольцевой — просторном шоссе, что кружило по острову, словно леопард вокруг жертвы. Временами оно взлетало над землей, и седан вдруг зависал над водою в воздухе.
Из «кошачьей колыбели» электрических проводов и телефонных кабелей вздымались офисные небоскребы.