47 ронинов
Шрифт:
Однако Тикара увидел и, возмутившись, что полукровка смеет тренироваться, самонадеянно решил проучить его. Мальчишка так гордился своим недавно обретенным званием самурая, что не расстался с лязгающими мечами, даже отправившись на охоту. Если бы Кай не был так сосредоточен на своих упражнениях, он узнал бы о приближении молодого балбеса задолго до того, как тот его увидел.
Кай позволил Тикаре обнажить клинок, потом одним движением выбил его из рук мальчишки, а следующим опрокинул того на спину. Подняв меч, ловчий приставил его к горлу лежащего и, чуть нажав, чтобы оцарапать кожу, велел
Тикара сглотнул, испуганный, ошарашенный… и тут же дерзкий огонек вновь зажегся в его глазах, и он поклялся молчать – если Кай научит его всему, что знает сам.
Ничего не ответив, тот вернул мальчишке меч и велел отправляться домой. Кай знал, что рискует. Если Тикара все расскажет отцу, придет Оиси Ёсио со сталью в руке и не оставит противнику даже шанса защищаться.
Однако на следующий день, проснувшись почти с рассветом и выйдя из дома, Кай увидел терпеливо ожидающего под моросящим дождем Тикару с двумя тренировочными мечами в руках.
В ходе занятий Кай понял, что мальчик унаследовал способности своего отца, хотя нынешний мастер меча замка Ако, кажется, придавал больше значения красоте движений, чем их смыслу. Ему следовало бы преподавать каллиграфию, а не искусство убивать.
Главный ловчий учил Тикару использовать меч так, будто и впрямь сражаешься за свою жизнь.
Тут мальчишка махнул рукой в сторону одного из бойцов, тренировавшегося прямо перед ними, и мысли Кая вернулись к настоящему.
– Он только один этот прием и разучивает. Сразу видно – как ослабил защиту, значит, будет атаковать.
Кай усмехнулся.
– Ну, тогда против тебя у него нет ни единого шанса.
– Против Ясуно – точно, – откликнулся Тикара, воинственно поднимая боккэн.
Кай удивленно взглянул на него, но потом вспомнил, что мальчишка не знает всей правды об убийстве кирина.
Тикара повернулся, чтобы отнести меч, но Кай вдруг спросил:
– Это ты оставил приношение сегодня в святилище?
Выходя из дома поутру, Кай задержался у сооруженного им алтаря при дороге – попросить богов, чтобы удача улыбнулась Ако. Кто-то побывал там раньше – и задобрил их жертвой.
Тикара оглянулся в недоумении, потом помотал головой.
– А что за приношение?
– Перо, – пожал плечами Кай, будто не находил в таком даре ничего особенного. Но это было не просто перо – ястребиное, символ Ако, символ воинской чести. Если его положил не Тикара, то кто? Мика? Но что она хотела этим сказать?
Тикара широко улыбнулся.
– Наверное, это знак от самих богов. Ясуно… – Он оборвал себя, расширенными глазами глядя куда-то позади Кая, на палатки поединщиков.
Тот обернулся посмотреть и тоже заморгал от изумления. Из лабиринта тобари внезапно появился закованный в доспехи боец исполинских размеров – настоящий великан. В шлеме он казался почти в полтора раза выше Кая, а тот превосходил ростом едва ли не всех в замке.
Доспехи гиганта были из странного иссиня-черного металла и не походили ни на что виденное Каем. Они напоминали панцирь насекомого; торчащие
Маска под шлемом тоже была необычной – словно искаженное лицо демона или какого-то адского существа, не живого и не мертвого, из подземного царства Эмма-о.
Кай зажмурился и поморгал, не веря своим глазам. Но не успел он убедиться, что перед ним не видение, как гул барабанов возвестил начало очередного поединка, и воин отправился на арену, двигаясь для своих размеров неестественно плавно и проворно.
Недоверчивое бормотанье раздалось среди приникнувших к щелям в тобари самураев; общий вздох прокатился по рядам зрителей, когда все увидели самурая в черном. Победитель предыдущего боя немедленно поднял боккэн и встал в защитную позицию, однако попятился, стоило великану двинуться на него с неотвратимостью смерти.
…Сидя на коленях между отцом и Кирой, Мика подняла голову и перестала обмахиваться веером – все вокруг, перешептываясь, куда-то указывали. Со своего места, ниже походных табуретов мужчин, она почти не видела арены и большую часть времени провела, уставившись на сложенные на коленях руки или играя резным веером из слоновой кости.
Обычно Мике нравилось смотреть на мастерство состязающихся в поединках, которые оставались почти единственным напоминанием о временах гордых воинов-самураев. Но потом она вспоминала о невзгодах и страданиях, увечьях и постоянной угрозе смерти, что были их неизменными спутниками. Как предкам удавалось торжествовать над врагами или даже просто вести такую жизнь – от одного залитого кровью поля боя до другого? Наверное, каждый из них поистине был образцом воина, благородного и отважного.
Только мысли о деяниях героев прошлого подготовили Мику к тому, что она увидела сейчас. С уст ее от неожиданности сорвался испуганный вскрик, когда она заметила на арене исполинскую фигуру в черных доспехах. Неужели кто-то может быть так огромен? Девушка не верила своим глазам. Да и человек ли это на самом деле?..
Она вспомнила, что рассказывали об Оде Нобунаге, самом безжалостном из Трех Объединителей, положивших конец Веку Войн. В легендах Нобунага представал демоном – Повелителем Шестого Неба, – замышляющим свое возвращение на землю и месть предавшим его.
Демон… Мика почти всю жизнь слышала, что так назвали Кая, и знала, насколько лживо это оскорбление. Но чудовищное существо на арене просто не могло быть человеком – если под доспехами вообще что-то было. Истинный облик воина скрывался за жуткой металлической маской, по сравнению с которой демонские маски игравших перед поединком актеров казались смешными и нелепыми. Сейчас на Мику смотрел сам ужас, злобное ночное чудовище – ёкай.
– Кто это? – дрожащим голосом спросила она, поднимая глаза к отцу.