47 ронинов
Шрифт:
Глаза Кая – или только один глаз? – открылись, когда Токугава прикоснулся к его подбородку и с небрежным безразличием человека, разглядывающего экзотическое животное, принялся вертеть избитое лицо в разные стороны.
Оиси видел, что Кай в сознании, хотя полукровка никак не сопротивлялся, не издал даже звука, пока сёгун тыкал пальцами и сжимал его щеки, жестко раздвигал губы, оценивающе рассматривал зубы. Неужели Кай добровольно терпит столь бездушное обращение? Или просто не может ничего сделать, даже шевельнуться? В любом случае хорошо, что он сейчас так покорен.
Сёгун довольно улыбнулся и, выпрямляясь, слегка тряхнул головой. Отвернувшись
– Убейте это.
Самураи Токугавы обступили полукровку, вытащили мечи…
– Нет!
Оиси дернулся. Какой знакомый женский голос… Знакомый слишком хорошо. Госпожа Мика вскочила с места и кинулась на арену. Подбежав к Токугаве, она рухнула на колени и простерлась ниц.
«О боги, нет!..» Оиси не знал, прозвучали ли эти слова лишь в его мыслях или вырвались наружу. Он не верил своим глазам. Мика-химэ лежит в пыли перед Токугавой… Мика-химэ молит сохранить жизнь полукровке…
Ее отец смотрел с трибун в немом замешательстве, которое сменилось вдруг прозрением. Так вот оно что… Вот к чему привел один-единственный необдуманный добрый поступок в прошлом – к этому мигу горького, мучительного позора. Все старания были напрасны – дочь его влюблена в Кая. По-прежнему влюблена.
Господин Асано медленно склонил голову. И в жесте этом было столько обреченной скорби…
Мир затих. До ушей каро доносились лишь громкие хлопки развевающихся на ветру знамен Ако.
С трудом разорвав собственное оцепенение, Оиси двинулся сквозь застывшую толпу. Вперед, к своему хозяину. Чтобы встать рядом, плечом к плечу. Господин Асано поднял голову и взглянул на каро глубокими, печальными глазами. Лицо его озарила решимость.
И правитель Ако шагнул вниз с трибуны, к своей дочери.
– Тоно!.. – Напряженный и растерянный Оиси неожиданно для себя самого вытянул вперед руку.
Желая помешать непоправимому, он осмелился ухватить князя за одежду. Но даймё лишь стряхнул с себя крепкую ладонь и поспешил к Мике – быть рядом, уберечь.
Оиси скользнул взглядом по Кире. Ну, хоть этот молчит и никуда не рвется. Кира оставался на своем месте, и на лице его было написано то же неподдельное изумление, что и у всех вокруг.
Господин Асано приблизился к сёгуну и опустился на колени, поклонившись так низко, что лоб его коснулся земли.
– Простите меня, мой господин, – произнес он, – но в Ако быть покаранным смертью – привилегия, доступная лишь людям. – Он приподнял голову, обратил взгляд на Кая. – Людям, а не животным.
По телу Кая прошла судорога, юноша дернулся, пытаясь перевернуться. И обессиленно рухнул назад – точно эти слова стали смертельной каплей, загасившей в нем последнюю искру жизни. Зато Мика посмотрела на отца с изумлением и благодарностью. Он пришел ее защитить – несмотря на то, какой удар она ему нанесла. И ради дочери готов даже унизиться.
– Это моя вина, – добавил князь Асано.
Сёгун с величайшим разочарованием изучал коленопреклоненного повелителя Ако и его дочь. За их спинами находились другие даймё, среди которых – господин Кира; и на лице последнего явственно проступило плотоядное выражение хищника, наслаждающегося победой. Оиси отвернулся, глядя в никуда поверх арены и ничего не видя перед собой. Нет сил и дальше наблюдать эту
Токугава, обернувшись к своему адъютанту, указал на Кая.
– Пусть с него снимут доспехи и изобьют.
Господин Асано вновь низко поклонился и замер в таком положении, пока сопровождаемый охранниками Токугава покидал арену.
Мика подняла голову, посмотрела на отца, затем на Кая – даже теперь она не могла отвести от полукровки глаз, в которых плескалась душевная мука.
Адъютант сёгуна крикнул самураям Ако, растерянно топчущимся на трибунах, что исполнять приговор предстоит им.
– Спускайтесь!
Те молча повиновались, не смея ослушаться, и в нерешительности столпились на арене. Хазама вопросительно посмотрел на Оиси. Каро так и стоял – неподвижная фигура у опустевшего сиденья князя Асано.
Оиси с болью встретил взгляд друга. От каро ждут решения, внимание всех сейчас приковано к нему. А он чувствует себя так, будто сам только что лишился последних остатков достоинства и гордости.
Оиси перевел глаза на Кая – беспомощного, не имеющего возможности защититься. В голове молнией пронеслись видения минувшего боя: как полукровка двигался в смертельном танце, как нападал… Непонятно, почему Кай занял место Ясуно, но дрался он, защищая честь Ако. И дрался не как самурай – как демон. Никто из присутствующих здесь воинов не выстоял бы против Кириного гиганта, окажись тот даже без своих удивительных доспехов, о которые вдребезги разбилась катана. Никто – а Кай сражался с ним на равных. И победил бы – будь поединок честным. Ясуно это ни за что бы не удалось. Выходит, то, что Кай убил кирина, вовсе не было счастливой случайностью.
Какая несправедливость! Все пошло не так: вместо того, чтобы торжествовать победу, Кай сражен неведомой силой, и тут наверняка не обошлось без колдовства. Вместо того, чтобы наслаждаться величайшим днем своей жизни, господин Асано втоптан в грязь у ног сёгуна – потому что его драгоценная дочь сильнее, чем родного отца, любит полукровку. Госпожа Мика пренебрегла всем – родительской заботой, честью и добрым именем – ради чего? Ради ничтожества, даже не являющегося человеком! Первое впечатление Оиси о найденном много лет назад странном мальчишке было верным: Кай – демон. Причем демон, который каким-то непостижимым образом оказался самым лучшим и самым храбрым воином Ако… Нет, что за чудовищная мысль! Этот плод кровосмешения, этот выродок… Его нельзя уважать, и сочувствовать ему тоже нельзя.
Оиси вновь посмотрел на Хазаму и кивнул.
Самураи Ако подхватили боккэны со стальными наконечниками, принесенные с учебного двора людьми сёгуна, и сгрудились вокруг лежащего Кая. Воитель в черном, так и не скинув демоническую маску, бросил на свою жертву последний взгляд. И отступил в сторону, оставляя поверженного врага его же соплеменникам – пусть сводят счеты.
Адъютант сёгуна, окруженный группой своих самураев, внимательно следил за происходящим, желая удостовериться, что приказ его господина будет исполнен в точности. Приглашенные на турнир даймё оставались на местах и молча наблюдали за публичным унижением воина Ако. Каждый из них хорошо понимал – одним только наказанием полукровки дело не обойдется. На клан Асано легло позорное пятно, и отмыть его теперь будет совсем не просто.