48 часов
Шрифт:
— Скаурас? — в моем вопросе было такое изумление, как будто я только теперь понял слова дядюшки Артура. — Но, Аннабелла, я никогда и не подозревал этого господина! У меня нет для этого ни малейшего повода. Ни малейшего!
— Ах! — в его голосе звучало даже не облегчение, а высшая форма удовлетворения. — Но в таком случае зачем вам туда идти?
Если бы нас кто-то подслушивал, он уловил бы в голосе дядюшки Артура зависть и был бы прав. Дядюшка имел только одну слабость: он был чудовищным снобом.
— Хочу побывать на его яхте. Хочу полюбоваться его разбитым передатчиком.
— Зачем?
— Считайте, Аннабелла,
— Инстинктом? Сегодня утром вы сказали мне, что напали на какой-то след…
— Было такое… Кроме того, мне бы хотелось, чтобы вы связались с Главным управлением Почтового банка в Шотландии и с архивами некоторых шотландских газет. Лучше всего — «Глазго геральд», «Дейли экспресс» и особенно еженедельник «Обэн таймс».
— Ага! — теперь в голосе звучало уже чистое удовлетворение. — Я начинаю вас узнавать, Каролина. Так что я должен искать и с какой целью?
Снова потребовалось немало времени, чтобы, пользуясь этим дурацким шифром, все ему объяснить.
— Я распоряжусь, чтобы мои люди немедленно занялись этим. В полночь получите информацию.
— В полночь вы уже сможете оставить ее себе. Это слишком поздно!
— Вы требуете от меня невозможного, Каролина, — процедил он сквозь зубы и что-то невнятно бормотнул. — Я сделаю все, что в моих силах. В девять.
— В четыре, Аннабелла.
— Сегодня? В четыре часа дня? Но ведь полдень уже миновал! Вы действительно сошли с ума!
— Сэр, вам достаточно десяти минут, чтобы засадить за эту работу десяток людей, двадцати минут — двадцать человек, ну и так далее. Перед вами открыты все двери, а особенно кабинетов Скотланд-Ярда. Аннабелла, не забывайте, что профессионалы никогда не убивают для. удовольствия. Убивают, когда что-то вынуждает их, чтобы, например, выиграть время. Каждый выигранный час — козырь для них. Каждый час, который мы у них отбираем, — наш козырь. Я надеюсь, вы не считаете их любителями?
— Соединитесь со мной в четыре, — сказал он усталым голосом. — Посмотрим, что я смогу для вас сделать. Что вы собираетесь сейчас делать, Каролина?
— Собираюсь спать. Должен я наконец выспаться!
— Естественно. Особенно когда нам нельзя терять, по вашим словам, Каролина, ни часа:
После этого ядовитого замечания, дядюшка Артур прервал связь. Конечно, ему-то предстоит выспаться сегодня ночью, в то время как я не могу об этом даже мечтать. Я, правда, не обладаю даром ясновидения, но по поводу ближайшей ночи мои предчувствия были так велики, что их было бы не спрятать даже в здании Эмпайр Стэйт Билдинг. Они были так же велики, как те, что охватили меня в связи с «Шангри-Ла».
Будильник зазвонил ровно без десяти четыре. Я чувствовал себя еще хуже, чем тогда, когда после скудной трапезы, состоящей из тушенки и консервированного картофельного шоре, ложился спать. Если бы у Скаураса было хоть немного такта, он пригласил бы нас на обед.
Я не просто старел, я начинал уже чувствовать себя старым. Слишком долго уже я работал на дядюшку Артура. Платил он хорошо, но время и условия работы всегда были отвратительными. Я мог бы дать голову на отсечение, что сам дядюшка Артур не видел в глаза банки тушеной говядины в собственном соку со времен второй мировой войны. И вообще, человек, который постоянно задается вопросом, сколько еще часов, сколько еще секунд осталось ему жить на свете,
Ханслет вышел из своей каюты как раз в то мгновение, когда я выходил из своей. Выглядел он не лучше меня… Молодежь могла бы иметь массу поводов для беспокойства, если бы рассчитывала на оборону, организованную такими старыми грибами, какими в эту минуту мы с Ханслетом были.
Проходя через салон, я с сожалением подумал о тех типах, которые гладко говорят о великолепии западного побережья Шотландии вообще, а района Торбэя особенно, описывая его как неповторимый рай для мореходов. Наверняка ноги их не было на этом побережье. Флит-стрит, улица лондонских журналистов, — вот их родина, и они за всю свою жизнь не выезжали за ее границы. Банда писак и неучей, специализирующихся на туристической пропаганде, для которых угол Кингс Кросс определял северные границы цивилизации! Впрочем, может, они и не были такими уж невеждами, если у них хватило ума самим поселиться южнее Кингс Кросс.
Было четыре часа осеннего дня, что, к сожалению, означало меньше дня, чем ночи. Солнце еще не зашло, по крайней мере так должно было быть, но с тем же успехом оно могло и зайти, поскольку не имело никаких шансов, что его лучи пробьют массу клубящихся на небе черных туч, которые двигались на восток, к темному горизонту. Густые и тяжелые потоки дождя, превращавшие залив в некое подобие сковородки с кипящим маслом, ограничивали видимость до трехсот — четырехсот метров. Сам городок, расположенный в тени обрывистых склонов, поросших соснами, исчез совершенно. На северо-западе появились огни. Это, наверное, возвращался Скаурас, уже проверивший свои стабилизаторы. На сияющей кухне «Шангри-Ла» повар наверняка уже готовил великолепный обед, на который, увы, мы приглашены не были. Я старался не думать о еде, но это было выше моих сил. Пришлось с этим смириться и двинуться вслед за Ханслетом в машинное отделение.
Ханслет надел наушники и присел около меня с открытым блокнотом. Искусством стенографии он владел так же великолепно, как и многим другим. Я очень надеялся, что его способности будут использованы в полной мере, так как дядюшке Артуру будет что мне рассказать. Так оно и случилось.
— Примите мои сердечные поздравления, Каролина! — начал дядюшка без всяких вступительных слов. — У вас действительно была великолепная идея.
Несмотря на обычную монотонность голоса, мне удалось уловить в нем каплю тепла. Я мог бы поверить даже в некоторую доброжелательность с его стороны, если бы не знал, что всяческие радиопомехи во время бури иногда создают такого рода впечатление. Достаточно было, что он не облаял меня сразу.
— Мы нашли эти сберегательные книжки, — далее последовала лавина номеров, дат, величин вкладов, то есть информация, которая меня совершенно не интересовала. — Последние вклады были сделаны двадцать седьмого декабря: по десять фунтов в двух случаях. Все счета в данное время на одну сумму — семьдесят восемь фунтов четырнадцать шиллингов и шесть пенсов. Счета открыты, — он прервался, чтобы выслушать мои поздравления, после чего продолжил: — Но это еще не все, Каролина. Ваша идея поиска загадочных случаев гибели или заявлений о пропавших без вести на побережье в районе Инвернесс, и Арджилл была совершенно великолепна. Повторяю: великолепна! И почему только, черт побери, она не пришла вам в голову раньше! У вас есть под рукой карандаш?