5 звезд для Золушки
Шрифт:
К тому же, у тебя сейчас меняется гормональный фон. Ты вон сразу в слезы! А мужчины не любят истерик. Это сначала раздражает, а потом и вовсе отталкивает. Я тебе дам достаточно денег, чтоб ты себе ни в чем не отказывала. Будем созваниваться. И все будет хорошо! Договорились?!
Нора, как сказочный кот - Баюн, так все разложила по полочкам, что мне ничего другого не оставалось, как согласно кивнуть.
– Тебе билет заказать? Я такси вызову. Хочешь, на вокзал провожу?
– Чтобы убедиться что я уехала?
– Ну что ты такое говоришь?!
– возмущенно вскрикнула Нора, а я поняла, что сказала вслух
– Элеонора Эдуардовна. За неделю я не умру от кислородного голодания, зато использую это время, чтобы прийти в себя. А потом уеду. Здесь вы правы абсолютно. От материальной помощи не откажусь, потому что у Никиты точно не хочу ничего просить.
– Конечно, конечно, деточка! Как только билет купишь, звони, я приеду , сразу тебе на карточку денег переведу, чтоб в дороге не потеряла. И ключи заберу, буду сама контролировать, чтоб он никого не приводил. Не волнуйся, я ему не позволю заводить интрижки, пока ты в отъезде.
– Я была б признательна, если бы вы мне какую-то сумму сразу выдали - на билет, подарки бабушке.
– Да-да ! Конечно. И от меня купи что-нибудь. Платок там пуховый.
– Моя бабушка носит шляпы, - божечки, где-то у меня получилось уколоть ее , но открыто сказать, чтоб она убралась побыстрей, духу не хватает.
Но к счастью, ей позвонила какая-то очередная Вика, и Нора унеслась, оставив после себя пятьдесят тысяч. Правда, мне хотелось бы, чтоб осталась еще кучка пепла от нее самой. Нет, я не кровожадная по натуре. Но сейчас я отчетливо понимаю, что она не оставляет нам с Никитой ни единого шанса на примирение. Тем более, что он еще даже не знает, что мы расстались. Она не дает нам самим разобраться. Понятно, что я замуж уже не пойду и разговаривать с ним сейчас нет никакого желания. Но сохранить дружеские отношения и договориться насчет сына мы должны. Я не собираюсь из-за своего глубоко раненного самолюбия лишать ребенка отца. Но естественно, если он этого сам захочет. Если позвонит.
Глава 28
В комнате висел шлейф духов Норы, и я открыла настежь окна и балкон, чтоб как-то освободиться от следов ее присутствия. Что дальше?
А дальше я поняла, что не хочу плакать, не хочу стенать, как брошенка. Ничего не хочу. Просто эти качели - мы просто живем под одной крышей - у нас отношения - не нужна Никите - выхожу замуж - снова не выхожу - лишили меня сил. Отчетливо представила себе, что я это сама своими сомнениями привлекла. Я все время думала, что не вписываюсь в это общество, не пара Никите, и, наверно, так уже надоела Вселенной своими страхами, что она решила - вот тебе, все будет, как ты думаешь. Получи и распишись.
Кстати и бабуля получила то, чего боялась. Самый большой страх для нее был, что я принесу в подоле. Вот и принесу. Но ей об этом знать не нужно. Пока.
На целую квартиру «щедрой» подачки Норы не хватило бы, так как заплатить нужно за два месяца плюс комиссионные риелтору. Пока живот не виден, можно ограничиться комнатой. Потом остается надеяться только на «отступные» от несостоявшейся свекрови -никто не рад будет соседству с пузом
Как же унизительно! Как противно и гадко, что приходится сидеть на задних лапках и ждать подачки. Но гордость - это не тот товар, который может прокормить. Хватит с меня и того, что по живому отрезала связь с Никитой. Пока я не готова с ним говорить, да и не знаю, о чем. Я решила, что по телефону такие вопросы не обсуждаются.
То, что Нора руками и ногами против нашей свадьбы - это понятно. Не на седьмом небе от счастья и Никита. Но ему со мной хорошо, и я готова была сделать все, чтоб он был счастлив. Но танго танцуют вдвоем. И если он не выдержал и десяти дней без женской ласки, так что говорить о дальнейшей жизни?! Вот тут меня, наконец, пробило.
Обида острыми отравленными иголками впивалась в мою душу, и казалось, что каждая иголка имеет свое название. «Мать- одиночка», «Брошенка», «Нелюбимая» и паровозиком «Недостойная любви», «Никчемная». Я зарыдала от жалости к себе, словно прорвало плотину моей выдержки. Слезы катились из глаз, обжигая щеки. Я их размазывала, всхлипывала и снова тонула в своем горе. И самое страшное - я с ним осталась один на один. Мне некому пожаловаться, не от кого ждать сочувствия. И от этого становилось еще больней, хотя и так, казалось, что дальше некуда. Осталось сделать один шаг, после которого можно уже считать, что в своем несчастье я достигла дна. После которого я буду официальной брошенкой.
Продираясь сквозь пелену слез, чуть ли не наугад тычась в буквы, я набрала смс-ку: «Поговорим, когда вернешься. Кажется, мы поторопились с решением пожениться» и, усмирив колотящееся сердце, нажала отправить.
А чтоб не сорваться и не наговорить лишнего, отключила телефон.
К вечеру я немного пришла в себя, потому что время, отведенное Норой, пошло, и препираться с ней, зубами и ногтями выцарапывать право быть в квартире ее сына я просто не могла. Не так бабушка воспитала. Да и если бы осталась, все равно, я пока не могу Никиту простить безоглядно. В душе все будто переворачивается от обиды.
А поскольку кормить мне нужно двоих, то я засела в интернет. У меня неделя, чтоб найти уголок поприличней и подешевле и работу. И желательно, чтобы это все было как можно ближе друг к другу.
В этих поисках и пролетела неделя. Уголок я нашла за небольшую плату, и поскольку ничего другого не умела, откликнулась на вакансию в Макдональдсе. Хоть и адский труд, но, думаю, месяца на три меня хватит. Потом буду выгуливать собачек или еще, что придумаю.
Но неожиданно Судьба начала поворачиваться ко мне лицом, наверно, решив, что запас моей прочности на исходе.
Я позвонила Норе, сказала, что съезжаю, отдала ключи, получила перевод «от Элеоноры Эдуардовны С... на сумму сто пятьдесят тысяч рублей» и читаемое между строк «Ни в чем себе не отказывай».
Да, в деревне, если в огороде растет картошка, в сараюшке - несушки, и у соседей можно молока задешево купить, то этих денег на какое-то время хватит. А если снимать квартиру в Москве, то возможности очень -очень ограничиваются. Но просить больше я не смогла. От ее взгляда свысока меня пробирает дрожь, и хочется поскорей забиться в угол, чтоб не чувствовать себя насекомым. Поэтому я без долгих прощаний впрыгнула в такси и, сжав зубы, чтоб не заплакать, назвала адрес.