50 оттенков черно-белого, или Исповедь физрука
Шрифт:
«Рома» открывает счет. Матч идет очень напряженный. Но куда более напряженный я в эти минуты. Прячусь за Славу и посматриваю одним глазом, что за тем столиком. Тут я начал ловить себя на мысли: что мне так интересно-то? Мне интересно, как она себя ведет с теми парнями. Есть ли среди них ее молодой человек? Как она себя ведет с ними. Они что-то бурно обсуждали, спорили. Телевизоры были развешаны по всему бару, и от их голосов я слышал только шум, не мог разобрать и слова.
«Рома» забивает второй гол. Парни с грустью залипли в экраны. Мне было не до этого. Я следил за Юлей. Парень, что
– Отвали, придурок!
– Быстро вылезай, дура! – грубо заорал ей тот парень в кепке.
Не знаю, что на меня нашло. Я резко встал из-за стола, быстро подскочил к ним и угрожающе-хладнокровно сказал:
– Отпусти ее, быстро!
Я подошел почти вплотную к этому парню, он, обернувшись, испугался и сделал шаг назад. Один из двух его сидящих друзей, с виду тоже напуганных, привстал и ответил:
– Дядя, не ваше дело, уйдите, пожалуйста, у нас личное, все в порядке.
В том, что он сказал «ваше», а не «твое», была трусость, и это придало мне еще больше уверенности. Я посмотрел на Юлю, она была шокирована, увидев меня. А я стоял, смотрел на нее и не знал, что дальше делать. Тут сзади подошли Славик и Саня с пустой кружкой в руках.
– Не возникай, щегол, а то я тебе сейчас этой кружкой лицо сломаю! – Саша умел выбрать слова и интонацию, от которой сыпались кирпичи из штанов. Пацаны в шоке замолкли.
– Выходи, – сказал я Юле, показывая рукой.
Она молча встала и вышла к нам. Парень в кепке хотел было что-то возразить, но вместо этого тупо хлопал глазами, посматривая на кружку, которой светил Саня.
Мы молча вышли на улицу.
– Ты где живешь? – спросил я Юлю.
– У Новослободской, недалеко.
Мы отошли метров пятьдесят от бара, как из него вышли те петушки. Один держал телефон у уха.
– Дим, смотри, тот чё-то болтает в трубу, созывает кого? Может накрыть их сейчас, как в молодости? Пока друзья их не приехали.
– Сань, головой думай: если не посадят, то работы я лишусь точно.
– Если позовут, то приедут человек пять, это красно-синие, – робко добавила Юля.
Мы шли быстро, та троица не пыталась нас догнать. Выглядели мы внушающе, и они понимали, что ловить им нечего в случае драки.
– Такси! Едем, быстро. – Слава заметил желтую на другой стороне дороги.
Мы спустились в переход, по которому пробежались, и быстро сели в машину.
– Едем, быстрей! – сказал Саня водителю; это выглядело, будто мы преступники и похищаем молодую девушку.
Машина отъехала, а из перехода только выходили наши преследователи. По губам одного из них я прочитал: «Блядь, сука!» Водитель, чурка, посматривал в зеркало заднего вида и пытался понять ситуацию. Юля сидела напуганная между Славой и Сашей. Всю дорогу мы молчали. Доехали до юлиного дома. Я вышел и довел ее до подъезда. Я не знал, что сказать. Думал о том, что уже завтра по школе поползут разные слухи. Потом на это наслоятся разные фантазии, а в итоге до директора дойдет информация, что я в пьяном угаре избил друзей своей ученицы и увез ее домой, попутно насилуя официантку за рулем.
– Спасибо, Дмитрий Николаич, и извините… – Юля взглянула на
– Ага… Только, пожалуйста, в школе не рассказывай никому.
– Конечно, хорошо.
– И с этими придурками лучше больше не видеться.
– Они просто напились, идиоты. Они хорошие, просто…
– Просто идиоты.
– Да, наверное. – Юля улыбнулась.
– Ладно, иди скорей, мы поехали.
– Да, до свидания.
Решили, что лучше, чтобы таксист развез нас каждого до своего подъезда. Славик решил завести разговор:
– Эх, жаль «Лацио» сегодня не повезло.
– Ага. – На этом разговор был окончен.
Разбавил напряжение только Саня, который написал в наш общий чат Ватсап: «Смотрите, нас везет брат Самедова, а в багажнике у него арбузы!» После чего мы минут пять пытались сдержать смех, из-за чего я просто плакал с красной рожей.
Затишье после бури
Долбанный будильник! Как я его ненавижу! Запомни, ни в коем случае не ставь на будильник свои любимые мелодии, иначе ты их возненавидишь. У меня обычная пиликалка. Бесит. Помню, давно был у меня телефон, «Сони-Эрикссон». Первый мой с цветным дисплеем. Очень нравился. У него был удобный диктофон. Я записывал песни с радио, и потом звучание было очень хорошим. У него было мало памяти. Если закачивать в него песню с компа, то помещались всего две. А если записывать припевы на диктофон, то хватало на много.
С утра я обычно съедал какую-нибудь кашу и булку с чаем. Аппетита не было. Заварил кофе покрепче. У меня куча подаренного кофе. 23 февраля, Новый год, День учителя – с каждого праздника мне выпадало по несколько упаковок чая или кофе. К сожалению, очень нищебродского, но ничего, сойдет. Утро начинается не с кофе, а с ненависти. Ненависти к будильнику, ненависти к серому виду в окне, ненависти к тому, что тебе надо на работу, которая заебала, ненависти к своему отражению. Сука, я поправляюсь! Я, конечно, и особо не много сейчас тренируюсь, но и жрать не стал больше обычного. Видимо, уже возраст сказывается. Обмен веществ замедляется. Попрет лысина, меня же вообще накроет депрессией. Чувствую себя бабой в 26, которая предчувствует бесповоротные изменения во внешности и хочет срочно забеременеть, чтобы привязать к себе мужика.
Сделать утро еще хуже могут только люди в транспорте. Нужно запретить пенсионерам пользоваться общественным транспортом в час пик. Ну куда вы едете, когда все нормальные люди спешат на работу!? И так не продохнуть, они тут еще со своими телегами попердывают. Ехал тут, бабка рядом сидит. Говорит мне: «Локоть свой убери от меня! Выставил, тоже мне!» Вот что отвечать в таких случаях? Она еще так сказала, будто я ее домогаюсь! Фу, старая гнида! Весь день испортила. Я промолчал, но потом слышал, как она злостно сопит, и просто ушел в другой конец вагона. А ответишь ей чего – начнет базарить. Вспомнит всех твоих родителей, обрисует, кто ты по жизни и что вообще все мои ровесники портят эту некогда великую страну. А я вот считаю, что эта страна в говне из-за таких ворчливых тварей. Только на кухне и умеют ворчать и закладывать соседей. Добрее нужно быть к окружающим, мрази!
Конец ознакомительного фрагмента.