Шрифт:
Глава 92
Ставни слегка дрожали. Стекло трепыхалось радужной пленкой вот-вот готового лопнуть, мыльного пузыря. Ветер выл так, будто его душили невидимые лапы, тянущиеся из недр черного неба.
За прошедшее время Арди уже успел привыкнуть к почти неотличимым друг от друга сезонам весны и осени Метрополии. В их влажных, промозглых объятьях отличия можно найти только если присмотреться к листве, а поскольку той почти не обнаружишь (во всяком случае, в центральных районах) в цветастом, но все еще каменном мешке столицы, то и разницы в
Весна ступала по столице.
Утопала в слякоти, налипавшей на подошвы ботинок и чавкающей каждый раз, стоило зайти с улицы в помещение. Куталась в мокрые, пахнущие илом брызги Ньювы, надевала на себя платье из соленого привкуса очнувшегося Ласточкиного океана, бьющегося в шторм о длинные волнорезы, уходящие к горизонту, а еще неизменно душилась дизелем жужжащих улиц, дорогими духами модников, ароматами Каргаамского чая и Линтеларского кофе, дополняя образ темной короной грузных, тяжелых небес.
И все же — Ардану нравился этот город. И года не прошло, как он, смотря за окно, уже больше не видел громадной темницы, а, скорее, все чаще находил общее в каменных высотах столицы и родных, Алькадских пиков. Словно здесь тоже имелись свои тропы. Охотники и добыча. Простые обитатели и те, кто хранит тайны и загадки. Здесь, в сердце Империи Новой Монархии, тоже жила магия. Немного другая, сперва чуждая юноше, а теперь…
Арди вздохнул.
А может подобные мысли посещали его лишь из-за того, что вот уже четвертый час они сидят в прокуренном кабинете Полковника. Ситуацию не спасало и то, что фактический глава Второй Канцелярии в данный момент дымил в открытое окно, из-за чего в помещении и образовался сквозняк, чьим глашатаем стал воющий ветер.
— Изысканное, ко всем демонам, дерьмо, — вынес свой не самый приятный вердикт Полковник и закрыл окно, отсекая эхо прошедшей бури, все еще отплясывающей на улицах Метрополии. — Капитан, ты лучше сформулировать не мог?
Полковник зажал сигару в зубах и, чеканя шаг, вернулся за стол, где среди бумаг, в том числе и отчета Милара Пнева, лежала неизменная фетровая шляпа. Полковник, кажется, никогда с ней не расставался и та уже, для остальных, стала чем-то вроде неотъемлемой части если не самого тела Полковника, то его образа.
Милар Пнев, в свою очередь, выглядел, как и прежде. В немного потертом, поношенном, казенном костюме, в туфлях, оставивших в прошлом лучшие годы, пахнущий дешевыми сигаретами и терпким одеколоном.
— Вроде все по делу.
— По делу? — переспросил Полковник, опускаясь в кресло и пододвигая к себе пепельницу. — По делу, о Вечные Ангелы? Ты хоть читал, что здесь написано?
Полковник никогда не менял интонации, разговаривая ровно и спокойно, будто его голосовые связки вообще не имели возможности менять громкость или тон. И все же, в его облике, в манере жестикулировать, во взгляде, в движении бровей, порой мелькало нечто, что указывало на оттенки спрятанных эмоций.
А может Арди лишь казалось.
В любом случае, за минувшие два дня прошедшие с момента инцидента в Питомнике (о котором общественность не в курсе) и взрыва в Храме Страдавших Святых (о котором трубили все газеты города) Полковник как-то зримо похудел, хотя и до того выглядел
Только теперь сухость начала граничить с болезненностью. Глава Второй Канцелярии явно не спал и, скорее всего, имел несколько столь же неприятных, как и сейчас, разговоров. Только в его случае — уже совсем не он сидел во главе стола…
— Я…
— А ты вслух давай, — перебил Полковник, толкая по столу папку с отчетами. — Не стесняйся, капитан. Давай-давай.
Милар, приглаживая модную стрижку темных волос, повернулся к Арди и бросил на того быстрый, недовольный взгляд. Сам юноша только едва заметно развел руками. Он не спорил, когда Пнев, чуть ли не дыша огнем, забирая напарника из библиотеки Большого, выдал тому бланки строгой отчетности и едва ли не в приказном тоне потребовал самостоятельно написать отчет о произошедшем. Мол « я за такое творчество премии не получу, так что сам объясняй руководству что, о Вечные Ангелы, там произошло».
Арди и объяснил.
Как мог.
Милар прокашлялся и взял в руки бумагу, которую, буквально за пару часов до вызова к Полковнику, подписал не глядя.
— В уставной день, дознаватель Ардан Эгобар, служебный номер сотрудника: 14\647–3, прибыл на место дислокации в виду непредвиденных обстоятельств, созданных фактом прохождением обучения сотрудника в Императорском Магическом Университете… господин Полковник, начало вполне себе ничего так. Нет, можно было бы, конечно, указать, что данный дознаватель обладает какой-то невероятной способностью находить неприятности на свою задницу. Только вот как казенным языком задницу описать — это, конечно, тот еще вопр…
— Ты не паясничай, — перебил Полковник. — Читай дальше.
Пнев еще раз сверкнул глазами в сторону Арди, а тот, в свою очередь, старался не обращать внимания на окружающую его действительность и продолжал разглядывать вид за окном. А учитывая расположение Черного Дома, да еще и то, что кабинет Полковника выходил прямо на набережную Ньювы, то вид действительно завораживал.
— В Питомнике дознаватель… так, здесь что-то на непонятном языке про какие-то поля и Лей… — Милар перевернул лист и пробежался взглядом дальше по рядом мелкого, не самого аккуратного почерка. Проклятая мелкая моторика… — Что-то с экспериментами… или экскрементами… а может и то и другое… А. Вот. Вы, наверное, про это… Кхм. Дознаватель в виду непредсказуемости событий действовал по обстоятельствам. В Питомнике был экспроприирован транспорт, что, учитывая содержание Питомника короной, попадает под статью пользования казенным имуществом в момент пребывания сотрудника Второй Канцелярии на операции.
Ардан еще раз мысленно поблагодарил Бажена, который и помог юноше составить отчет.
— Транспорт, капитан? О Вечные Ангелы… Казенный транспорт?! — кажется, впервые Полковник повысил голос, хотя, скорее всего, просто попал в тон с воющим за окном ветром. — Надеюсь вы не пропускали газетные выпуски. Потому что вот.
С этими словами, прикусывая сигарету, Полковник со скрипом выдвинул ящик стола и бросил на стол шуршащие, серые бумаги с маячившими на них вереницами типографских букв, облеплявших со всех сторон фотографии.