50 знаменитых любовниц

Иовлева Татьяна Васильевна

Ненастным ноябрьским утром 1909 г. на окраине Петербурга, в том самом месте, где Александр Пушкин стрелялся с Эдмоном Дантесом, два человека стояли друг против друга с поднятыми пистолетами. Причина дуэли была стара как мир: была задета честь женщины. Секундант отсчитал двадцать пять шагов, и противники медленно подошли к барьеру. Грянул выстрел. Когда дым рассеялся, оба стояли на прежних местах.

«Я требую, чтобы этот господин стрелял!» — воскликнул сделавший выстрел. Его противник, растерянно улыбаясь, удивленно смотрел на свое оружие — пистолет дал осечку. «Он предложил мне стрелять еще раз. Я выстрелил, — боясь, по неумению стрелять, попасть в него. Не попал, и на этом наша дуэль окончилась. Секунданты предложили

нам подать друг другу руки, но мы отказались». Так завершилась дуэль между двумя поэтами Серебряного века: Николаем Гумилевым и Максом Волошиным. А женщину, честь которой защищал Волошин, звали Елизавета Дмитриева, больше известная в литературных кругах как Черубина де Габриак.

Елизавета Дмитриева родилась 31 марта 1887 г. в Петербурге, в небогатой дворянской семье. Отец, Иван Васильевич работал школьным учителем чистописания, мать, Елизавета Кузьминична — акушеркой. В семь лет девочка заболела туберкулезом легких и костей, следствием которого на всю жизнь осталась хромота. Однако, несмотря на то что Лиля, как ее называли, часто была прикована к постели, осенью 1896 г. она поступила в находившуюся по соседству с домом женскую гимназию и хорошо училась.

Начиная с 1900 г. Дмитриева стала писать стихи. К этому времени относится случай, когда бывавший в их доме близкий знакомый матери, к которому она была неравнодушна, увлекся тринадцатилетней Лилей, «требовал от нее любви» и принудил ее вступить с ним в интимную связь. Мать отнеслась к этому случаю достаточно странно — «она была на его стороне» и осуждала свою дочь за то, что та «не смогла его полюбить». Этот случай, сложные взаимоотношения в семье и последовавшая вскоре смерть отца способствовали возникновению у девочки особенного мироощущения. Она погрузилась в мистически-религиоз-ный внутренний мир, который стал для нее миром необычайной свободы, где обстоятельства жизни переосмысливались и теряли свою однозначность.

Весной 1904 г., закончив с медалью гимназию, Дмитриева поступила в Императорский Женский Педагогический институт, где училась сразу по двум специальностям: средней истории и французской средневековой литературе. Романтические ожидания молодой девушки искали выхода. В этот период она влюбляется в некоего Леонида, завязывает переписку с юношей из Тюбингена Удо Штенгеле (с целью влюбить его в себя) и общается с сотрудником Публичной библиотеки философом Э. Л. Радловым.

Осенью 1906 г. в качестве вольнослушательницы Лиля посещала лекции по испанистике и старофранцузскому языку на романском отделении Петербургского университета. Здесь она познакомилась с сыном профессора медицины студентом Всеволодом Васильевым и дала обещание выйти за него замуж. Свое слово впоследствии она сдержала.

Летом следующего года Дмитриева уехала в Сорбонну слушать лекции по испанской средневековой истории и литературе. В Париже в студии художника Себастьяна Гуревича, который писал ее портрет, она познакомилась с молодым поэтом Николаем Гумилевым. Во Франции она продолжает писать стихи, интересуется литературой и оккультизмом, встречается с новыми друзьями:

«Когда выпадет снег!» — ты сказал и коснулся тревожно моих губ, заглушив поцелуем слова. Значит, счастье — не сон. Оно здесь! Оно будет возможно, когда выпадет снег.

Вернувшись в январе 1908 г. домой, Елизавета стала свидетелем трагической смерти двадцатичетырехлетней сестры Антонины от заражения крови при родах и самоубийства ее мужа, который решил умереть вместе с женой. В этот период произошла первая встреча Лили Дмитриевой с поэтом и художником Максом Волошиным. Они познакомились на одной из литературных сред в доме Вячеслава Иванова 22 марта 1908 г. Волошин сделал в своем дневнике

такую запись: «Лиля Дмитриева. Некрасивое лицо и сияющие, ясные, неустанно спрашивающие глаза». Сама Лиля в это время писала:

«Ты помнишь высокое небо из звезд? Ты помнишь, ты знаешь, откуда, — Ты помнишь, как мы прочитали средь звезд Закон нашей встречи, как чудо?»

Спустя месяц после этой встречи Волошин уехал в Париж, вслед ему полетели письма. Лиля рассказывала ему о самом важном: о постоянной горечи от невозможности творить так, как ей хочется: «Меня так часто тянет писать, и я так часто пишу, но я ведь знаю, хорошо знаю, что это не то, что все это бледно и серо… Путь искусства — путь избранных, людей, умеющих претворять воду в вино». Себя же она считала скромной учительницей Петровской женской гимназии с заурядными внешними данными и отсутствием таланта.

Ей всегда не хватало веры в собственные силы. Слава богу, теперь эту веру в нее вселяли волошинские письма: «Если вы говорите, что я имею право писать стихи, то это снимает с меня чувство вины, и я буду их писать». Волошин вернулся в Петербург, они часто встречались, много разговаривали. Но восьмимесячная откровенная переписка не сделала их ближе: он «казался тогда для меня недосягаемым идеалом во всем. Ко мне он был очень мил». Пока они оставались просто друзьями и единомышленниками.

Судьба не замедлила предложить иллюзию другой близости, к которой так стремилась пылкая натура Лили Дмитриевой. Весной 1909 г. на лекции в Академии художеств, где был и Волошин, она вновь встретила Николая Гумилева. Они стали часто видеться, писали друг другу стихи, ходили на поэтические вечера и возвращались на рассвете домой. Гумилев был влюблен: «Не смущаясь и не кроясь я смотрю в глаза людей, я нашел себе подругу из породы лебедей». Несколько раз он делал Дмитриевой предложение, но она всегда ему отказывала. «Воистину, он больше любил меня, чем я его. Он знал, что я не его невеста, видел даже моего жениха. Ревновал. Ломал мне пальцы, а потом плакал и целовал край платья».

Несмотря на бурный роман с Гумилевым, Дмитриевой казалось, что понимание возможно лишь с одним человеком — с Волошиным. Окунувшись с головой в литературную жизнь столицы (на собраниях Поэтической Академии ее окружали С. А. Ауслендер, Ю. Н. Верховский, Н. С. Гумилев, И. фон Гюнтер, А. К. Герцык, В. В. Гофман, О. Э. Мандельштам, П. П. Потемкин, В. А. Пяст, А. М. Ремизов, К. А. Сюнненберг, А. Н. Толстой), она и не заметила, как он пропал из Петербурга, уехав домой в Коктебель.

Летом Лиля решается на поездку в Крым. Гумилев, совершенно не подозревая о чувстве Дмитриевой к Волошину, едет вместе с ней. Уже в дороге она чувствует: там, куда они направляются, что-то произойдет. Трое суток в поезде, от Феодосии на извозчике по кромке моря — и вот они в Коктебеле. Предчувствие не обмануло ее. Прошло всего несколько дней, и Лиля узнала то, чего так долго ждала: Волошин любит ее.

Алексей Толстой, гостивший в то время в волошинском доме, вспоминал: Гумилев «с иронией встретил любовную неудачу: в продолжение недели он занимался ловлей тарантулов. Его карманы были набиты пауками, посаженными в спичечные коробки. Затем он заперся у себя в чердачной комнате дачи и написал замечательную поэму „Капитаны“. После этого он выпустил пауков и уехал».

Лиля, разумеется, осталась, она была счастлива. Мужчина, так долго казавшийся недосягаемым, отвечал ей взаимностью. Стихи в ту пору писались легко как никогда. Лето закончилось, Волошин и Лиля, а также тетрадка с новыми стихами возвращаются в Петербург. Волошина ждет работа в новом литературном журнале Сергея Маковского «Аполлон», а Дмитриеву — унылая работа в женской гимназии и частные уроки.