50 знаменитых любовниц
Шрифт:
Но с самим Дягилевым встреча произошла позднее, на закате его карьеры. Шла Первая мировая война, и европейцам было не до балета. Дягилев был на грани нервного срыва из-за провала премьеры «Весны священной» И. Стравинского: зрители не приняли ни новаторской музыки, ни хореографического эксперимента. Он решил сделать вторую постановку балета, но денег на нее не было.
Удача улыбнулась хореографу в лице Коко — она быстро исправила ему настроение, вручив чек на необходимую сумму. Дягилев ожил, сформировал новую труппу и не стеснялся в случае надобности обращаться за помощью к Мадемуазель, ставшей его близким другом. Коко бесплатно создала костюмы для нескольких его спектаклей и продолжала оказывать финансовую помощь. «Я был у принцессы
С. Дягилев ввел Коко в мир русского Парижа, и с тех пор на улице Камбон зазвучала русская речь. Эмигранты, спасавшиеся от большевиков за границей, были здесь никому не нужны, и работа у Шанель оказалась для многих находкой. Дмитрий Павлович давал Коко советы, как вести себя с русскими. Посетителей у входа встречал бывший губернатор Крыма граф Кутузов. Великая княгиня Мария Павловна, которая, если бы не революция, должна была стать королевой Швеции, возглавляла мастерскую русской вышивки. Сохранились впечатления Мадемуазель: «Русские меня всегда восхищали. Их любимое „все, что твое, то и мое“ приводило меня в состояние опьянения. Все славяне отличаются утонченностью, естественностью, даже самые несчастные из них незаурядны».
Во время автомобильного турне по Франции в городе Грасс Дмитрий познакомил Коко с выходцем из России, выдающимся химиком-парфюмером Эрнестом Бо, отец которого работал при русском дворе. Эта встреча оказалась счастливой для обоих. Через год кропотливой работы и длительных экспериментов Эрнест расставил перед новой хозяйкой десять пузырьков, разбив их на две группы. Одна половина была пронумерована от 1 до 5, вторая — от 20 до 24. Шанель выбрала образец с номером 5, а когда химик спросил, почему именно этот, ответила: «Я показываю свою коллекцию 5 мая, то есть 5 числа 5 месяца. Возьмем и пузырек с цифрой 5, надеюсь, этот номер принесет духам счастье». Дизайнеры заключили золотистую жидкость в простой прямоугольный флакон со скромной этикеткой. В результате мир получил духи «всех времен и народов», успех которых пережил своих создателей.
После расставания с Дмитрием Павловичем Коко приехала в Париж и заняла лучшую квартиру в особняке графов Пийе-Виль. Именно в этом доме завязалось то, что стало для нее последним шансом уходящей молодости. Здесь, в предместье Сент-Оноре, укрытом тенистой листвой огромных деревьев, ее любил поэт Пьер Реверди. Внук ремесленника и сын винодела, он был такого же простого происхождения, как и сама Габриэль.
Наконец-то Шанель встретила друга, судьба которого во многом перекликалась с тем, что она сама пережила в детстве. Жизнь еще ни разу не сводила ее с человеком, который бы так ее понимал. Много позже, когда пришло время одиночества и старости, только имя Реверди казалось ей достойным того, чтобы быть соединенным с именем «Великой Шанель».
В ее доме было полное собрание сочинений Пьера Реверди в оригинальных изданиях (некоторые даже с иллюстрациями Пикассо) и почти все его рукописи. В каждой из книг были дарственные надписи, подобные этой: «Моей великой и дорогой Коко от всего сердца и до последнего его биения». И так с 1921 г. по 1960 — год его смерти.
Однако потеряла она своего любимого гораздо раньше. Весной 1926 г. Пьер сжег часть своих рукописей и уехал из Парижа в добровольное изгнание. Оставшиеся тридцать лет своей жизни он провел в одиночестве. Реверди находил в этом источник вдохновения, а Габриэль суждено было в очередной раз смириться с поражением и хранить в своем сердце память о том времени, когда они были вместе.
К середине 20-х гг. бурный период увлечения богемой, который условно можно назвать «русским», постепенно сошел на нет. Стал затворником П. Реверди, умер
Когда Шанель впервые встретила герцога Вестминстерского, она сказала: «Наконец я нашла плечо, на которое могла опереться, дерево, к которому могла прислониться». К этому времени он был женат уже несколько раз, она не была замужем ни разу. Ей льстило, что в его жилах течет королевская кровь, что он самый богатый человек на свете. Принадлежность нового ухажера к сильным мира сего была для нее лишь подтверждением искренности его поведения и выгодно отличала от многих других ее поклонников, которым были нужны ее деньги, а не она сама.
Герцога все звали Вендор (такое прозвище ему дал дед по имени любимой лошади, выигравшей дерби), а Коко называла любимого по-своему — Бонни. Курьеры сновали из Лондона в Париж, доставляя письма, полные страсти. В подтверждение глубины чувств герцог самолетом отправлял Коко корзины фруктов, собранных им в собственных оранжереях, и орхидеи из теплиц Итонхолла. Однажды, посылая ей ящик с овощами, герцог на дне спрятал огромных размеров изумруд. Он осыпал Коко драгоценностями и поистине бесценными подарками.
Как-то он подарил ей уникальный комод XVII в., выполненный в китайском стиле, который потом долгие годы украшал гостиную на улице Камбон. Коко принимала там своих гостей. Полусидя-полулежа, восседала она на своей знаменитой бежевой софе, окруженная знаменитостями, и верила, что центр мироздания находится в ее доме. Интересно, что Коко никогда не ночевала там, а уходила спать в фешенебельный отель «Риц», в котором всегда снимала апартаменты.
С 1926 по 1930 гг. ее самым желанным гостем был Бонни. Она верила все это время, что их любовь увенчается браком. В каждом из домов, куда возил ее герцог, она видела долгожданный окончательный приют, часто пропадала в Англии, путешествовала на его яхтах. Ей пришлось всерьез изучать план гостиных, галерей и прихожих Итонхолла. Кое-как она разобралась с целым батальоном лакеев, которым командовал метрдотель, важный, как генерал. На уикэнды к Бонни обычно собиралось около шестидесяти приглашенных, среди которых часто бывал Уинстон Черчилль с женой, самые близкие его друзья. Обеды проходили под музыку, а иногда из Лондона даже привозили целый театр.
Навсегда запечатлелись в памяти Коко удивительная мягкость английских газонов, изобилие цветов и высокий профессионализм садовников. Шанель всем своим существом перевоплотилась в англичанку. И главное, это нашло отражение в ее моделях того времени, которое смело можно назвать «английским периодом» в ее жизни. Если бы Мадемуазель смогла родить наследника герцогу, она стала бы его женой. До 1928 г., пока страсть в нем была сильна, он желал этого. Коко было сорок шесть лет, когда она стала ходить на консультации к врачам, но было слишком поздно — природа воспротивилась ее мечте. Бонни страдал не меньше своей любимой, но был вынужден жениться на другой.
Шанель опять с головой ушла в работу. Успех сопутствовал ей во всех ее начинаниях. Она находилась в зените славы и, несмотря на возраст (ей уже было за 50), продолжала пользоваться завидным успехом у мужчин.
В 1940 г., с началом Второй мировой войны, Германия оккупировала Францию, и жизнь преуспевающего модельера Коко Шанель вошла в «немецкий период». Поначалу Шанель заняла вполне патриотическую позицию — показав свою коллекцию одежды в сине-бело-красных тонах (цветах государственного флага Франции), она сильно рисковала. А затем нашла для себя новое занятие, менее безобидное, чем создание моделей или производство духов: новым увлечением мадемуазель Коко стал атташе германского посольства и одновременно агент абвера Ганс Гюнтер фон Динклаге, который был моложе ее на 15 лет.