50 знаменитых загадок Средневековья

Згурская Мария Павловна

1266 году, когда Людовик VIII ввел в действие свои правила для лепрозориев, их было более 2 тысяч. В одном только Парижском диоцезе их число доходило до 43, среди них были Бурла-Рен, Корбей, Сен-Валер и зловещий Шан-Пурри. Два самых крупных лепрозория — Сен-Жермен и Сен-Лазар, находились в непосредственной близости от Парижа. Начиная с XV века лепрозории постепенно приходят в запустение, в Сен-Лазаре к тому моменту, когда здесь появляется св. Винсент, остается один-единственный прокаженный. В Мансийском лепрозории, одном из крупнейших в Европе, в эпоху регентства Марии Медичи содержатся всего четверо больных. В Англии и Шотландии с их полуторамиллионным населением в XII столетии было открыто 220 лепрозориев. Однако уже в XIV веке они часто пустуют. Отступление проказы, разве что чуть более медленное, наблюдается

и в Германии. Как и в Англии, этот процесс ускоряется Реформацией: все благотворительные заведения и больницы передаются в ведение городских властей; так обстоит дело в Лейпциге, Мюнхене, Гамбурге. В донесении одного из штутгартских магистратов от 1589 года указано, что за последние 50 лет в местный лепрозорий не поступило ни одного больного.

Странное исчезновение лепры само по себе является загадкой. Оно не было, конечно, долгожданным результатом таинственных медицинских процедур, не было тогда сульфоновых препаратов, да и не могло быть. Есть версия, что это произошло благодаря изоляции больных, а также вследствие прекращения контакта с восточными очагами инфекции после окончания крестовых походов. Или — с массовым уничтожением ведьм…

Вопрос: при чем тут ведьмы? Некоторые современные исследователи находят параллели между лепрозными явлениями и некоторыми особенностями ведьм, на которые особо обращали внимание инквизиторы. Возможно ли, что охота на ведьм была борьбой с прокаженными?

Никто из авторов, рассказывающих об охоте на ведьм, не обошел вниманием все этапы ведовского процесса: арест ведьмы, расследование преступлений, вынесение приговора и казнь. Однако стоит обратить внимание на значительно менее известную процедуру, которая предшествовала пытке и, по сути, служила главным доказательством вины. Речь идет о поиске на теле ведьмы или колдуна так называемой «печати дьявола». Ее искали, сначала просто осматривая тело подозреваемого, а затем нанося уколы специальной иглой. Судья и палачи старались найти на обвиняемом места, отличающиеся от остальной поверхности кожи: пятна беловатого цвета, язвочки, небольшие вздутия, обладающие, как правило, настолько пониженной болевой чувствительностью, что подследственные не ощущали укола иглы.

Об этом пишет Я. Канторович в работе «Средневековые ведовские процессы»: «Если у кого-нибудь на теле оказывались язвы или какие-нибудь следы, происхождение которых было неизвестно, то их приписывали дьяволу. Поэтому прежде всего обращались к испытанию иглой. Нередко такое лишенное чувствительности место действительно находили на теле». О том, что наличие «ведовской печати», ведьминого знака считалось абсолютным признаком виновности, сообщали и другие исследователи.

Следует задать вопрос: какую реальную основу могли иметь под собой рассказы о ведьминых знаках, что представляли собой эти отметины? Есть два основных вида таинственных знаков: дьявольское пятно и ведьмин знак. Последний представлял собой своеобразный бугорок или вырост на теле человека и, по мнению демонологов, использовался ведьмами для кормления различных духов собственной кровью. Клеймо же дьявола можно скорее сравнить с родимым пятном.

Инквизиторы дают достаточно подробное описание этих знаков: «Поверхность тела одержимого отмечена и снаружи особыми знаками. Это небольшие места кожи нечувствительные, бескровные и безжизненные. Они иногда образуют красные или черные пятна, но редко. Так же редко они отмечены углублением кожи. Большей частью они незаметны снаружи и находятся на половых органах. Часто они находятся на глазных веках, на спине, на груди». Главный же признак, по которому в Средневековье отличали дьявольское пятно, — его нечувствительность к боли. Поэтому при осмотре потенциальной ведьмы подозрительные пятна обязательно прокалывали иглой. И если на укол не следовало реакции, обвинение считалось доказанным. (Еще одна существенная особенность «чертовых знаков»: при укалывании эти места не только не чувствовали боли, но и не кровоточили.)

Описание «ведьминых знаков» очень напоминает симптоматику кожного заболевания. Возможно, что подавляющая часть людей, обвиненных в ведовстве, имела общую для всех болезнь. И лепра особенно подходит под все описанные выше симптомы. Вот что говорит о проказе Медицинская энциклопедия: «Начинается она обычно незаметно, иногда с общего недомогания и повышения температуры.

Затем на коже появляются беловатые или красные пятна, на этих участках кожа становится нечувствительной к теплу и холоду, не ощущает прикосновения и боли». Не правда ли, картина болезни очень напоминает демонологические трактаты? В соответствии с современными медицинскими данными, «нарушение чувствительности в кожных поражениях наблюдается практически только при лепре и ни при каком другом кожном заболевании».

Можно ли в таком контексте говорить, даже гипотетически, что колдуны и ведьмы, осужденные на смерть, были действительно в той или иной стадии поражены проказой, что в основе гонения на ведьм лежало стремление средневекового общества обезопасить себя от страшного заболевания, распространение которого к XV веку достигло своего апогея, не разбирая особо «заражен/не заражен», а просто под влиянием панического страха? Справилась ли Европа к концу XVII века с эпидемией проказы, жестоко уничтожая прокаженных? Верили ли сами судьи в то, что отправляют на костер именно дьяволово отродье, а не больных и отверженных людей?

Быть может, видя в охоте на ведьм и колдунов «карантинную меру», а в судьях и палачах — борцов с опасным недугом, исследователи излишне модернизируют явление более чем пятивековой давности. Но косвенным доказательством версии о сходстве проказы и обвинений в ведовстве служит и характер процессов над ведьмами (ведь не зря в литературе, им посвященной, они именуются эпидемиями). Если предположить, что средневековые истребители ведьм и колдунов знали, с чем они на самом деле сражаются, то логично их стремление как можно тщательнее изолировать от общества обвиненных в колдовстве. Многие авторы (например, Я. Канторович и Н. Сперанский) упоминают о том, что ведьмы содержались в особых, отдельных тюрьмах. Демонологи же в своих наставлениях предупреждают об опасности близкого контакта с ведьмами, а судьям рекомендуют при допросах избегать прикосновения колдуний. Хотя теологи и считали, что борющийся с ведьмами имеет благословение церкви, а потому неподвластен их чарам, практика нередко говорила об обратном. В литературе известны случаи, когда в колдовстве обвиняли палача и судью, ведшего процессы. В этом нет ничего удивительного: у них было достаточно возможностей заразиться. Поскольку наибольшая опасность заражения грозила прежде всего родственникам и ближнему окружению, то если хоть один из членов семьи был казнен по обвинению в колдовстве, то на всех остальных всю жизнь лежало подозрение (инкубационный период лепры может составлять несколько лет, и любой контактирующий с зараженным внушал опасение). Нередко казнили всю семью ведьмы. Иногда, очень редко, с обвиняемого в колдовстве снимали обвинения. Но и после освобождения он оставался, по сути, отверженным, подвергаясь строжайшему карантину: ему запрещали входить в церковь или отводили в ней особое место; даже в собственном доме он жил изолированно. Вполне разумные предписания на случай возможной опасности заражения.

Доказательством, подкрепляющим гипотезу, может быть стереотипный образ колдуньи, созданный народным сознанием. На костер всходили люди без различия пола, возраста, социального положения, любой мог быть обвинен в колдовстве. А вот описания типичной ведьмы оказались наиболее устойчивыми. Английский историк Р. Харт в работе «История ведовства» приводит свидетельства современников о том, как, по их мнению, выглядит типичная ведьма. Вот одно из них: «Они кривые и горбатые, на их лицах постоянно лежит печать меланхолии, повергающая в ужас всех окружающих. Их кожа покрыта какими-то пятнами. Старая, потрепанная жизнью карга, она ходит согнувшись дугой, с ввалившимися глазами, беззубая, с изборожденным ямами и морщинами лицом. Члены ее постоянно трясутся».

Это очень похоже на внешний вид больного лепрой на последних стадиях развития заболевания. Кроме того, сообщает Медицинская энциклопедия, «в запущенных случаях выпадают брови, ушные мочки увеличиваются, выражение лица сильно изменяется, зрение слабеет до полной слепоты, голос становится хриплым». Типичная ведьма из сказки разговаривает охрипшим голосом и имеет длинный, резко выдающийся на лице нос. Это тоже неслучайно. При лепре «весьма часто поражается слизистая оболочка носа, что приводит к ее перфорации и деформации. Нередко развивается хронический фарингит, поражение гортани приводит к охриплости».