500 лет назад – 2, или Некогда скучать
Шрифт:
–Казалось мне, не удивить нас набегами да битвами, пожарами да разорениями, творящимися на Руси уже который век. Однако ж в ближайшие сто лет должно случиться так, что после войн сразу против нескольких врагов обезлюдеет Русь на четверть, если не на треть. Реки крови прольются, многие города и поселения просто исчезнут, земли будут лежать впусте, часть из них отойдет к тем врагам, и все прочие четыре века придется нам бороться с последствиями этого. Для примера – Псков с Новогородом будут захвачены шведами, полностью разорены, уйдут с развалин остатки наших да корелы южнее. Однако ж и шведы не станут на тех пустошах оставаться и вернутся к себе. Москва же будет разорена и сожжена не то три, не то четыре раза подряд за десятилетие. Примерно то же будет и в других наших краях.
Здесь уже речники отреагировали по другому. Снова, как днем в машине, распахнул глаза Данило, вглядываясь в рассказчика, а Пимен же наоборот – перевел вопросительный
–Напрямую – продолжал между тем Ефим – нам не было явлено никаких указаний, что делать. Не звучал с небес трубный глас, и огненных письмен тоже не было (он развел руками). Однако ж, обдумав, не могли мы поступить по другому, кроме как попытаться… исправить, а нет, так хоть смягчить ожидаемые беды, и верим, что именно для того были нам даны те… знания, и повозка, и иные доказательства из будущего. По совместным размышлениям нашим, держим мы ныне путь во Псков, а далее есть у нас иные задумки. Но о том пока речь вести рано, добраться бы туда для начала. Вот как-то так.
Николай Федорович ожидал, что у корабельщиков будет куча вопросов, не как в усадьбе у Никодимыча, конечно, там были все свои в спокойной обстановке, но все же. Однако их реакция его, признаться, удивила. Пимен, все так же вопросительно глядя на бояр, таки дождался нескольких скупых кивков, подтверждающих слова Ефима. После чего, обменявшись взглядами с Данилой, произнес:
–Могу ли и я увидеть ту повозку? И… иные доказательства из будущего, о которых было сказано?
–Да – ответил ему уже Семен – хоть и вынуждены мы пока таиться, но увидеть это все можно будет. Да хоть завтра, как рассветет. Однако ж хотелось бы вещи эти обсуждать без лишних ушей, например, на барке. Можем ли мы, кстати, быть уверены в людях ваших? Они сегодня повозку ту, считай, все руками щупали. Там дерюжка, конечно, да разве все спрячешь…
–В людях моих – взял слово Данило – уверен я. Две трети из них – наши, псковские, дальняя родня да соседи мои, сызмальства с нами по рекам ходят. И остальных я тоже всех хорошо знаю, тоже проверены годами. А новичков, почитай, и нет.
–Ну, так завтра перед выходом и продолжим разговор этот – подвел итог вечера Семен – а сейчас предлагаю разойтись. Мы который день в дороге, подустали все же.
После короткого прощания речники удалились, не забыв, однако, прихватить кувшин с остатками браги. Бояре же с князем и Седовым разошлись по комнатам, точнее даже комнаткам, в каждой из которых три стены, кроме той, где был вход, занимали широкие полати, уже застеленные постелями, да горело по небольшому светильнику. Семен с Гридей еще перекинулись парой слов насчет ночных выходов к реке, и все улеглись спать. Николай Федорович, весь вечер молчавший, как и было заранее оговорено, еще подумал, что, видимо, некий психологический откат после мотания на машине по лесам наступил у всех, не только у него, но развивать эту мысль не стал. Потому что уснул. Такие приключения, да за рулем, любого умотают, кто понимает. В пользу этого говорило еще и то, что утром Седова разбудили бояре, уже одевшиеся и практически собравшиеся. А он и не слышал, как они проспались да одевались. Впрочем, хоть народ и не растягивался, особой спешки тоже не было. На улице, куда он пошел первым делом, сегодня был плюс, пасмурно, но близость воды и в целом невысокая температура делали воздух сырым и промозглым, с облачками пара при дыхании. Николай Федорович после туалета с удовольствием умылся в теплой мыльне. Горячую воду поливал один из вчерашних парнишек – обычный, в возрасте примерно 12-15 лет, Седов еще не разобрался, как у них определять возраст. Возвращаясь из мыльни обратно в избу, Николай Федорович разглядел, что общие принципы архитектуры постоялого двора совпадают с усадьбой Никодимыча: большой двор, крепкие ворота, солидный забор или задние стены построек образуют сплошную ограду, но были и отличия. Основное здание напоминало в плане букву Т, положенную на бок, и ворот было двое: одни от реки, а другие с противоположной стороны, видимо, с береговой дороги. В центральном срубе (клеть – всплыло из памяти) размещалась поварня и жили сами хозяева, а в пристроенных к ней отдельных клетях жили постояльцы. Ну, сараи, живность, дровяник, двор, усыпанный речным песком – это как обычно.
После умывания, когда все собрались в столовом зале, они успели позавтракать ароматной кашей с маслом и медом, окончательно собраться и пойти на реку. Гридя шепнул, что ночью ничего интересного не было, Федор рассчитался с хозяином постоялого двора, тот снова кланялся и радостно благодарил, князь, кроме своих вещей, нес небольшой мешок, от которого пахло свежей выпечкой, в общем, все было в порядке. Николай Федорович вышел на причал одним из первых и щелкнул сигналкой, снимая машину с охраны. У воды было ожидаемо влажно и зябко, дул ветерок, команда лодьи
Задерживаться с отплытием не стали, канаты были привычно быстро отвязаны, и лодья с баркой вышли на течение. Распределились, как вчера, только Пимен сразу сел на барку. Подождав, пока селение скроется из виду, и с берега исчезнут последние пацаны, провожавшие их отплытие, Ефим с помощью князя и Седова снял тент, в этот раз с задней части машины, и предложил Пимену пролезть в салон. Утреннего света вполне хватило тому, чтобы разглядеть все в подробностях. Так что он, хоть и не матерился, как Данило, однако тоже был впечатлен машиной, отделкой, стеклами, колесами и т. д. А уж когда Николай Федорович снова показал засветившуюся панель и свет в салоне, пара-тройка крепких словечек все же проскочила. Впрочем, кресты он заметил без подсказки и вопросов про колдовство не задавал. Вторым же артефактом из будущего стал атлас, который (опять же с комментариями Ефима) был торжественно извлечен из бардачка и показан Пимену там же, в салоне. После краткого пояснения насчет летоисчисления от Рождества Христова и арабских цифр, ему были продемонстрированы даты издания и тираж, а самое главное – карты этих мест, а также окрестностей Новгорода и Пскова. Оказалось, кстати, что они ночевали примерно на месте будущего Мышкина, что удалось определить по впадающей напротив реке Юхоти. Был Пимен грамотен, как выяснилось, так что с краткими пояснениями от Ефима насчет правописания в будущем на карте ему было все понятно. После чего атлас был не менее торжественно убран, они вылезли из салона и устроились на организованной вчера скамейке в закутке под тентом.
–Так что же, вот это все вам и явилось?… – спросил Пимен, когда все расселись.
–Это, и кое-что еще нам так и явилось, на простой полянке возле дороги из туманного облака, верстах в 20 от Рязани. Подробности, извини, раскрывать не можем – отвечал ему Ефим, за которым закрепили обязанность быть основным рассказчиком по всякому чудесному – и как нам были знания переданы, тоже пока сказать не можем. А вот что скажу, чтобы понимание было: земли русские уже в ближайшее время будут объединены под властью Москвы, да это и так всем уже давно ясно. Так оно будет и дальше. И это, в свете знаний о будущем… правильно. Но только вот князья, точнее, правители московские… будут разные… и методы объединения земель – тоже… примеры Новгорода, да и вашего Пскова, еще на слуху…
Вот это был скользкий момент. Московские князья жестко прибирали к рукам вольные торговые города, крови там лилось много, события эти происходили совсем недавно, особой любви к Москве там точно не было, но… мало ли, на кого повезет нарваться? Ведь при любой смене власти будут люди, все потерявшие, и люди, взлетевшие к вершине. Однако еще у Никодимыча общим мнением было решено, что пробовать искать недовольных надо, причем именно там – близость к Ливонии и развитость этих краев играла важнейшую роль в дальнейших планах. На первое время привлекать русских людей можно было только оттуда, да и торговые и иные связи налаживать, если все пойдет удачно, надо будет в первую очередь тоже именно с ними. И тут речники, корабельщики, купцы и перевозчики, как их не назови – первые претенденты как на вербовку, так и на установление нормальных дружеских отношений. А если еще вспомнить роль речников в разнесении слухов… В общем, решили рискнуть. Тем более, что с захвата власти в Новгороде прошло менее сорока лет, а в Пскове – всего-то чуть более десяти. Как оказалось, не прогадали. При упоминании присоединения Новгорода и Пскова Пимен потемнел лицом и бросил несколько быстрых взглядов на остальных – не провоцируют ли его?… Но, увидев, что все серьезны, кивнул Ефиму.
–И вот это-то мы и хотим… поправить. Воевать меж русских и кровь своих же лить не хотим, того и без нас с лишком будет, а чтоб было у границ Руси особое место, где законы будут те, что нам, со знанием будущего, кажутся верными. Да принимать к себе тех, кому, наоборот, порядки на Руси нынешней не по нраву приходятся.
Ефим прервался, а Пимен тем временем задумался, уйдя глубоко в себя. Так прошло минуты три.
–Что ж, бояре – очнувшись от раздумий, сказал Пимен – услышь я такое от кого другого, да без повозки и атласов этих ваших, пожалуй, принял бы за забавную побасенку. А тут, вижу, дело серьезное вы затеяли, но и обстоятельства такие чудесные, что по иному и не возьмешься…
Голос у Пимена, такой длинной речи от которого до сих пор не слышали, оказался тоже хрипловатым и каким-то надтреснутым. И вообще, он почему-то показался Седову больным. Цвет лица, что ли, был какой-то не такой?… Будто в подтверждение тому он, прервавшись, закашлялся и сплюнул за борт барки. Однако после этого он спокойно продолжил:
–Данило мне вчера, хоть и почти все обсказал, про эти… карты ваши, однако, промолчал.
–Он и не видел их – ответил Ефим – в машине… в повозке они заперты лежали, а времени особо не было.