500 сокровищ русской живописи

Евстратова Елена Николаевна

ГРИГОРИЙ МЯСОЕДОВ. Земство обедает. 1872. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Эта работа художника-передвижника Мясоедова – отклик на проведенную в 1864 году земскую реформу, по которой крестьяне получили право посылать своих делегатов в органы местного самоуправления. В открытом окне трактира половой протирает тарелки после сытного обеда «интеллигентной», богатой части земства. На улице расположились беднейшие депутаты-крестьяне. Краюха хлеба, луковица да кувшин воды составляют их незатейливую трапезу. Критик В. Стасов писал: «вот их времяпрепровождение, пока их товарищи, одетые куда дороже, посаженные и накормленные куда лучше, кончат своих жареных фазанов и шампанское и уже потом

пожалуют судить и рядить с “этими” о всех важных делах». Мясоедов очень дорожил передачей будничности изображенной сцены: на предложение П. Третьякова убрать кур с первого плана он ответил отказом.

КОНСТАНТИН САВИЦКИЙ. Встреча иконы. 1878. Государственная Третьяковская галерея, Москва

«Встреча иконы» – одна из тех «хоровых картин» на тему народной жизни, появление которых приветствовалось демократической критикой в 70-е годы. В ней есть острая наблюдательность, объективность в передаче типов без чрезмерного «критического» нажима. В деревню привезли почитаемую чудотворную икону, которую вышло встречать все население. Из кибитки вылезает священник с брезгливо-недовольным лицом, которого сопровождает помощник, равнодушно ждущий, когда можно будет пустить по кругу кружку для пожертвований. В толпе крестьян, напротив, можно увидеть много одухотворенных лиц, одушевленных истинной верой. В центре, среди детей, выделяется фигура молодого сельского учителя. Он не смотрит на икону, а предается размышлениям о тяжелой и скорбной русской действительности.

ВЛАДИМИР МАКОВСКИЙ. Любители соловьев. 1872–1873. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Лучи солнца с трудом пробиваются сквозь маленькое оконце, освещая плохо прибранную избу с бедной обстановкой. За самоваром собрались трое друзей – простые, небогатые люди. Они зачарованно слушают пение соловья в клетке, забыв на мгновение о своих проблемах.

Ф. Достоевский писал об этой картине: «Если нам есть чем-нибудь погордиться, что-нибудь показать, то уж, конечно, из нашего жанра… в этих маленьких картинках, по-моему, есть даже любовь к человечеству, не только к русскому в особенности, но даже и вообще».

ВЛАДИМИР МАКОВСКИЙ. Крах банка. 1881. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Словно на сценических подмостках перед нами разворачивается театральная мизансцена. В вестибюле разорившегося банка посетители бурно переживают потерю своих денежных вкладов. Разгневанная барыня пытается что-то доказать городовому, слева старушке у окна стало плохо. Крестьянин «пошел по миру» – его шапка на полу приготовлена для подаяния… В этой картине ярко видна самая сильная сторона Маковского – умение передать характеры и психологические типы своих современников, меткая наблюдательность к манерам и повадкам людей.

ВЛАДИМИР МАКОВСКИЙ. На бульваре. 1886–1887. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Картина отражает одну из реалий тогдашней русской жизни – уход крестьян в город на заработки. Они теряли связь с деревней, но не могли вписаться в новую городскую культуру. На скамейке бульвара разбитной, раскрасневшийся подвыпивший парень с гармоникой даже не смотрит в сторону своей испуганной, подавленной юной жены, которая приехала к нему в город с грудным ребенком. Ощущение щемящего одиночества и тоски усиливает осенний пейзаж бульвара. Художник А. Киселев писал по поводу картины: «Подобные пары можно наблюдать ежедневно на бульварах Москвы, примыкающих к Трубе, Сретенке и Мясницкой и переполненных рабочим и фабричным людом. Почему наша так называемая порядочная публика не любит выбирать эти бульвары местом своих прогулок».

ВЛАДИМИР МАКОВСКИЙ. Вечеринка. 1875–1897. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Эта картина – художественный

документ о времени, когда в России ширилось народническое движение, проходили собрания революционно настроенных сторонников преобразований. Маковский был равнодушен к политике, и эту картину он долго не мог закончить. Начатая в 70-е годы, «Вечеринка» была завершена спустя много лет под впечатлением от кровавых событий на Ходынском поле. В сумрачной комнате собрались представители интеллигенции разных поколений. Они слушают вдохновенно выступающую девушку с короткими волосами (вызов общественным нормам). Ее горячо поддерживают взволнованный бородатый студент и женщина в черном платье с бледным лицом. Напротив стола – мужчина, по облику рабочий, слушает скептически, покуривая трубку. Остальные члены вечеринки погружены в раздумья. Пол комнаты усыпан брошенными окурками – и это рассказывает о культурном уровне собравшихся людей гораздо больше, чем их воспламененные революционными идеями лица…

ВАСИЛИЙ МАКСИМОВ. Все в прошлом. 1889. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Картина навеяна впечатлением от большого запущенного сада маленькой усадьбы Любша, неподалеку от которой жил художник. Пожилая барыня вынуждена покинуть господский дом и доживать свои дни в скромной бревенчатой постройке в обществе пожилой служанки-компаньонки. Но даже на закате дней традиции прежней роскошной жизни соблюдаются: на барыне модный когда-то кружевной чепец, дорогая бархатная шаль, на столе стоит чайная фарфоровая пара. Служанка довольствуется более скромной посудой и одеждой. Особое очарование картине придает пейзаж. На дальнем плане – большой, полуразрушенный усадебный дом, вырубленные деревья старинного парка. Прошлое живет лишь в воспоминаниях, но серебристое сияние теплого весеннего дня наполняет душу светлым покоем, и по-прежнему буйно цветет старый куст сирени…

НИКОЛАЙ ЯРОШЕНКО. Студент. 1881. Государственная Третьяковская галерея, Москва

В картине запечатлен не индивидуальный образ конкретного человека. Все житейские обстоятельства его бытия остаются вне полотна, но мы легко можем их домыслить, настолько ярок представленный образ сам по себе. Юноша смотрит исподлобья, словно готов что-то предпринять… Ярошенко изобразил исторический портрет целого поколения молодых людей-студентов, которые были одержимы идеей переустройства действительности, вливались в народническое движение, становились революционерами.

НИКОЛАЙ ЯРОШЕНКО. Кочегар. 1878. Государственная Третьяковская галерея, Москва

В этой картине появился новый для русского искусства герой-пролетарий – заводской рабочий. Ярошенко хорошо знал, какие были тяжелые условия работы кочегара, как скудно она оплачивалась. На картине герой на секунду оторвался от работы, не в силах до конца разогнуть спину. Отблески пламени выделяют его натруженные руки с вздувшимися венами, воспаленные глаза, усталое, задумчивоугрюмое лицо. Тревожную атмосферу «душной» паузы завершает «зловещая» тень на стене. Критик А. Прахов писал: «Я давно уже не видел произведение, которое бы вдохновляло меня так глубоко. В “Кочегаре” мы встречаем тип, резюмирующий целую область труда, один из блестящих исторических портретов нашей эпохи». В. Гаршин под впечатлением от картины написал рассказ «Художники».

НИКОЛАЙ ЯРОШЕНКО. Всюду жизнь. 1888. Государственная Третьяковская галерея, Москва

По мемуарному свидетельству, картина была написана художником под впечатлением от рассказа Л. Толстого «Чем люди живы». В окне тюремного вагона представлена как бы «картина в картине». Добрые, светлые люди разных сословий делятся последними крохами, чтобы накормить голубей. Здесь и женщина с ребенком, по облику сильно напоминающая Богоматерь, и пожилой крестьянин, и солдат, и рабочий. Их радостное оживление от вида слетающихся на корм голубей контра стирует со страшными обстоятельствами их собственной жизни. Картина символична, обладает яркой плакатной интонацией, проникнута добрым, сердечным отношением художника к своим героям. «Какая чудная вещь! И как она много говорит нашему сердцу… Вы отходите от картины растроганным…» – восторгался Толстой.