65 метров
Шрифт:
— Что мы пришли купить Миту Кумар, известную своим дурным нравом, — я помолчала, потому как переводчик все-таки ожил и выдал несогласованный набор слов. Смысл, впрочем, улавливался: парень рассказывал, какая у него чудесная красивая сестра и что он никак не может отдать ее чужакам. Даже напрокат, если чужаки именно это имели в виду. Именно это же, да? — А он решил поторговаться, — хмуро заключила я и застучала по клавиатуре.
— Выходит, он знает, кто ты? И что Мита является важным свидетелем? — сквозь зубы уточнил Матти, не спеша убирать пистолет
— Вероятно, он догадался даже, кто ты такой, — хмуро заметил Ростислав и тоже полез за смартфоном.
Я поймала его за предплечье. Из всех людей на берегу смартфоны на запястьях были только у двух мужчин, и вид чужого благосостояния наверняка увеличил бы цену Миты в разы — а наличными у меня была не такая уж большая сумма, собранная со всей станции: в последние годы бумажные ассигнации гораздо чаще встречались в музеях, чем в кошельках. Но здесь-то едва ли были в ходу платежные системы.
Поэтому для начала я озвучила десятую часть имеющейся суммы, чем, кажется, едва не убедила любящего братца, что его сестра чужакам понадобилась на часок-другой, чисто развеять скуку в дороге и, может быть, прояснить пару вопросов для следователя. Спрашивать, кто привез Миту, явно не имело смысла: переводчик обрезал фразы и коверкал идиомы до полной неузнаваемости, и еще не факт, что мы бы все правильно поняли, — не говоря уже о том, насколько легко солгать в таких условиях. Плюс ко всему, братец мог рассчитывать на то, что он продаст Миту, а потом его сообщники выкрадут ее снова. Слишком выгодно, чтобы сдавать кого-либо.
На шум и веселье постепенно подтягивались остальные жители деревеньки, и вести переговоры становилось все сложнее: голосовой набор с равным успехом улавливал и реплики торговца живым товаром, и насмешливые выкрики из толпы. Я машинально выцепила взглядом знакомые черты лица в самой гуще людей — но это оказался пожилой мужчина, просто очень похожий на Миту. В торги он включился с особым жаром, и прежний «продавец» почтительно затих, предоставляя слово старшему родственнику.
Я постаралась сделать вид, что меня вовсе не тошнит. Но тошнило страшно и, судя по каменным лицам Матти и Ростислава, не меня одну.
В конце концов пожилой «торговец» крикнул что-то в толпу, и та разразилась хохотом и повторениями — но прежде, чем онлайн-переводчик наконец-то вывел значение фразы, на берег вытолкнули-таки Миту, бдительно придерживая ее за локоток. А я подавилась вздохом.
Предмет торгов явно пытались приукрасить, чем смогли. Для нее отыскалось даже относительно яркое сари (цену за него озвучили отдельно) и объемный розовый платок, чьи концы спускались на шею и грудь, удачно маскируя и синяки, и выдранную прядь на макушке. Мита дернула рукой, но провожатый только крепче стиснул пальцы на ее плече.
Я понимала, зачем это было сделано. Но все же подняла цену.
Миту со смехом толкнули вперед, в воду. От неожиданности она поскользнулась на мокрой глине и едва не ухнула в реку с головой, но все же успела ухватиться за сходни и всего-навсего намочила сари.
Ростислав
Обсуждать произошедшее ни у кого не было сил. Я молча залезла обратно в рубку и пристегнулась. Матти задержался, чтобы проследить, как сходни втягиваются в круглое брюхо гидроплана, попинал погнутый поплавок и легко впрыгнул в салон.
Только когда гидроплан, вихляясь, набрал высоту, Мита сжалась в комочек в пассажирском кресле, притянув колени к груди, и тихо заплакала.
Глава 13.1. Бывает, что и соль закисает
На «Морской ступени» гидроплан поджидали, кажется, все техники и механики станции разом. Среди них два скромных парамедика как-то терялись. Если бы не бело-красный вертолет на запасной площадке, я бы вовсе не заметила чужие лица в толпе — так резво персонал бросился помогать пришвартоваться.
Гидроплан, словно играясь, шлепнул правым крылом по воде. Сходни нехорошо заскрипели, но появившуюся в проёме открытого люка Миту встретили таким дружным радостным воплем, что на это никто не обратил особого внимания.
За время перелета Мита более-менее успокоилась, насколько это вообще было возможно в такой ситуации, и последний час вроде бы даже о чем-то болтала с Ростиславом. Но крики из толпы заставили ее съежиться и шарахнуться назад от неожиданности.
— Они рады, что вы вернулись, — дипломатично суммировал все выкрики Матти, по стечению обстоятельств оказавшийся у Миты за спиной.
Ему ещё каким-то чудом хватило выдержки не обнимать спасенную девушку без спроса. Я бы на его месте точно не утерпела бы — такой несчастный и напуганный у Миты был вид.
Умом я понимала, что сейчас для нее важнее всего восстановить веру в себя и ощущение безопасности, и вторжение в личное пространство, с этой точки зрения, — такая себе идея. Но меня заставил держаться в стороне только Ростислав, своевременно поймавший мое запястье.
Я благодарно кивнула — и не стала прятать руку. Лично мне сейчас точно пригодились бы успокаивающие объятия. Но где их взять, если Лусине на орбите?..
— Если вы не против, я провожу вас до вашей комнаты, — как ни в чем не бывало продолжал Матти. — Сейчас не самый подходящий момент, понимаю, но я был бы крайне признателен, если бы вы согласились ответить на несколько вопросов.
Мита отрывисто кивнула и сама вцепилась в предплечье следователя. Матти вздрогнул: кажется, приглашающий жест он сделал чисто машинально и сам не ожидал, что его примут.
Я вздохнула, мысленно вычеркнула Матхаи Кападию с позиции жениха Миты и ринулась вперёд. Радостную толпу в доках следовало озадачить работой и указаниями до того, как осчастливленные техники начнут тянуть к Мите руки.