7 историй для девочек
Шрифт:
«Мужайтесь, – говорилось в ней, – я хлопочу».
– О, если заботится она, я спасен! – воскликнул Ла Моль, покрывая поцелуями бумагу, которой касалась милая рука.
Для того чтобы Ла Моль понял значение этой записки и поверил в то, что Коконнас назвал «незримыми щитами», – для этого нам надо вернуться в тот домик и в ту комнату, где столько сцен упоительного счастья, столько ароматов еще не испарившихся духов, столько чарующих воспоминаний стали теперь источником мучительной тоски, обуревавшей женщину, которая полулежала
– Быть королевой, быть сильной, молодой, богатой, красивой – и так страдать! – восклицала женщина. – О, это нестерпимо!
От возбуждения она вставала, начинала ходить, вдруг останавливалась, прижималась горячим лбом к холодному мрамору, снова поднимала бледное заплаканное лицо, ломала руки и падала от изнеможения в кресло.
Вдруг занавеска, отделявшая покои, выходившие в переулок Клош-Персе, от покоев, выходивших в переулок Тизон, приподнялась, шелковисто прошелестела по панели, и герцогиня Невэрская явилась на пороге.
– О, наконец-то! – воскликнула Маргарита. – С каким нетерпением я ждала тебя! Ну! Какие новости?
– Плохие, плохие, милая подруга. Екатерина сама руководит следствием; она и сейчас в Венсенском замке.
– А Рене?
– Арестован.
– Прежде чем ты успела с ним поговорить?
– Да.
– А наши узники?
– О них я кое-что узнала.
– От тюремщика?
– Как всегда.
– И что же?
– Каждый день они говорят друг с другом. Позавчера их обыскали. Ла Моль разбил твой портрет, чтобы его не отдавать.
– Милый Ла Моль!
– Аннибал насмехался над инквизиторами прямо им в лицо.
– Какой хороший Аннибал! Дальше?
– Сегодня их допрашивали о бегстве короля, о планах восстания в Наварре, но они не сказали ничего.
– О, я знала, что они будут молчать; но и молчание, и признание их губит одинаково.
– Да, но мы их спасем.
– Ты что-нибудь сделала для нашего предприятия?
– Со вчерашнего дня я только этим и занималась.
– И что же?
– Сейчас я заключила сделку с Болье. Ах, милая королева, что это за несговорчивый человек и какой скряга! Дело будет стоить жизни одному человеку и триста тысяч экю.
– Ты говоришь – несговорчивый и скряга… А он требует одной человеческой жизни и триста тысяч экю… Да это даром!
– Даром?.. Триста тысяч экю? Да все твои и мои драгоценности этого не стоят.
– О! За этим дело не станет. Заплатит король Наваррский, заплатит герцог Алансонский, заплатит брат мой Карл или разве…
– Брось! Ты рассуждаешь как безумная. Эти триста тысяч у меня есть.
– У тебя?
– Да, у меня.
– Откуда же ты их достала?
– Вот достала!
– Это тайна?
– Для всех, кроме тебя.
– О боже мой! Не украла же ты их? – спросила Маргарита, улыбаясь сквозь слезы.
– Сейчас увидишь.
– Посмотрим.
– Помнишь ты этого противного Нантуйе?
– Богача,
– Да, если хочешь.
– Дальше?
– Дальше то, что в один прекрасный день Нантуйе увидел одну даму, блондинку с зелеными глазами, в прическе, украшенной тремя рубинами – один на лбу, два у висков, что очень шло даме; не зная, что дама – герцогиня, этот ростовщик воскликнул: «За право поцеловать туда, где горят эти три рубина, я выращу на их месте три алмаза по сто тысяч экю каждый».
– Дальше, Анриетта.
– Дальше, дорогая, алмазы выросли и… проданы!
– Ах! Анриетта! Анриетта! – пожурила Маргарита.
– Вот еще! – воскликнула герцогиня с наивным и в то же время величественным бесстыдством, характерным для женщин той эпохи. – Вот еще! Я же люблю Аннибала!
– Это верно, ты его любишь очень, и даже чересчур! – ответила Маргарита, улыбаясь и краснея, но все-таки пожала ей руку.
– И вот, – продолжала Анриетта, – благодаря нашим трем алмазам у нас есть триста тысяч экю и нужный человек.
– Человек? Какой человек?
– Ну, которого должны убить: ты забыла, что надо убить человека?
– И ты нашла такого человека?
– Конечно.
– За эту цену? – усмехнувшись, спросила Маргарита.
– За эту цену?! Да за такие деньги я нашла бы тысячу! – ответила Анриетта. – Нет, нет, всего за пятьсот экю.
– И ты отыскала человека, который согласился за пятьсот экю, чтобы его убили?
– Что поделаешь? Жить надо!
– Милый друг, я перестаю тебя понимать; наше положение не из таких, чтобы терять время на разгадки твоих загадок. Говори яснее.
– Так слушай: тюремщик, которому поручен надзор за Ла Молем и Коконнасом, – бывший солдат и знает толк в ранах; он согласен помочь нам спасти наших друзей, но не хочет терять место. Умело нанесенный удар кинжалом устроит это дело; его вознаградим мы, да и государство выплатит ему вознаграждение за увечье. Таким образом этот милый человек загребет деньги обеими руками.
– Все это хорошо, – сказала Маргарита, – но ведь удар кинжалом…
– Не беспокойся! Аннибал сумеет это сделать.
– Верно, на него можно положиться! – смеясь, ответила Маргарита. – Он нанес Ла Молю три удара и шпагой, и кинжалом, а Ла Моль не умер!
– Злая! Пожалуй, ты не стоишь того, чтобы тебе рассказывать.
– О нет, нет! Молю тебя, расскажи, что дальше. Как же мы их спасем?
– Вот как: единственное место, куда могут проникнуть женщины – не тамошние узницы, – это часовня в замке. Нас прячут в алтаре; под покровом престола они находят два кинжала; дверь в ризницу заранее будет отперта. Коконнас ударяет кинжалом своего тюремщика, тот падает и притворяется мертвым; мы выбегаем, набрасываем каждому из наших друзей плащ на плечи, бежим вместе с ними в дверь ризницы, а так как пароль будет нам известен, то беспрепятственно выходим.