7 Петабайт души
Шрифт:
Но самое странное – это Памятные Лотереи. Ты можешь отдать фрагмент своей памяти и получить случайную чужую. Ты отдаёшь день рождения сестры, а взамен получаешь первую любовь незнакомца из другого города. Ты теряешь первый шаг своего ребёнка, но взамен помнишь, как кто-то спас утопающего. Это странно, даже пугающе, но говорят, что таким образом люди находят себя заново. Или, наоборот, теряются ещё больше.
И это лишь верхушка айсберга. Развлечения перестали быть просто отдыхом. Теперь они – поиски смысла. В мире, где нет смерти, удовольствие стало искусством,
Хотите попробовать? Или будем искать что-то ещё более странное?
Ах, простите, я так увлёкся описанием этого странного, искрящегося мира, что забыл рассказать, как я оказался здесь. Почему я, человек из далёкого прошлого, спустя тысячу с лишним лет всё ещё смотрю на мир своими глазами. Всё просто. Или, наоборот, невероятно сложно – смотря как на это взглянуть.
В 2025 году я, как и все, жил обычной жизнью. Работа, дом, вечные поиски счастья в мелочах. Но был один страх, который никак не отпускал меня. Он был повсюду – в запахе больничных палат, в шёпоте новостей о смертельных болезнях, в одномокровной безнадёжности времени. Страх смерти. Никакая философия, никакие религии не могли меня успокоить. Мне не хотелось умирать. Никогда.
Когда появились слухи о криогенных камерах, я сперва отмахнулся, как от очередной утопии. Звучало это слишком уж фантастически: заморозить тело, пока наука не найдёт способ вернуть тебя к жизни. Спасение для тех, кто готов заплатить за свой шанс на будущее. Но чем больше я об этом думал, тем сильнее в меня въедалась одна идея. А что, если это сработает?
Я всё продал. Каждую мелочь, которая когда-то имела значение. Дом, машину, даже старые книги, которыми я дорожил. Всё пошло на оплату заморозки. Мне говорили, что это бессмысленно. Что я просто умру в холодной капсуле, и никто даже не вспомнит, кто я был. Но для меня это был единственный выбор. Либо умереть с надеждой, либо прожить остаток жизни в безысходности.
И вот, в один день – я отчётливо помню этот момент – я шагнул в камеру. Это была не просто машина, это была моя последняя молитва. Внутри холод, абсолютный и всепоглощающий. Я помню, как моё тело постепенно теряло ощущения, как мои мысли замедлялись, превращаясь в тёмную пелену. Всё затихло.
Когда я проснулся, прошло больше тысячи лет. Тысяча лет, в течение которых мир изменился до неузнаваемости. Они нашли способ вернуть меня. Вернуть всех нас, кто решился на этот эксперимент. Биотехнологии, восстановление тканей, пересборка нейронных связей. Всё это звучало как магия, но для них это было обыденностью. И вот я здесь.
Вы думаете, я чувствовал себя спасённым? Нет. Я чувствовал себя чужаком. Мир, который я знал, исчез. Люди, которых я любил, – лишь пыль. Но мне дали вторую жизнь. Мне дали шанс. Теперь я не боюсь смерти. Хотя, возможно, стоило бы бояться.
Но обо всём этом – чуть позже. Теперь вы знаете, как я оказался здесь. Давайте посмотрим, что будет дальше.
А дальше было вот что…
Эй. Постоянно забываю, что нужно активировать эту срамную систему, встроенную в мою голову. Говорили, она упростит жизнь. Чёрт побери, если бы кто-то знал, насколько она усложняет всё. Ладно, давай, подключайся.
(Щелчок. Внутренний мир Геннадия Валькова мгновенно заливает мягкий, но уверенный
Ты хочешь знать, как это было, Геннадий? Как ты, человек, родившийся во времена, которые теперь лишь пыльная глава в архивах, снова открыл глаза? Хорошо. Я расскажу. Послушай, как всё было – так, как это могу видеть только я.
Сначала была темнота. Абсолютная, беззвучная. Это не тишина сна, не покой забытья. Это скорее вечный вопрос, который остаётся без ответа. Ты висел в этой темноте тысячи лет, пока мир вокруг тебя перестраивался. Годы превращались в секунды, секунды – в века. Твои мысли не текли, твоя душа не шевелилась. Ты был ничем.
Но однажды появился свет. Нет, не резкий, не яркий. Это был тонкий, нежный свет, похожий на рассветный луч, пробивающийся сквозь толстую ткань. Этот свет проникал в твоё тело, растапливая ледяные цепи, которые держали тебя мёртвым. Каждая клетка, словно напоённая влагой, оживала. Нервные окончания, словно переплетённые в замёрзший клубок, начали развязываться. В тебе зашевелилась жизнь.
Ты помнишь тот первый вдох? Как твоя грудь, до этого неподвижная, вдруг взорвалась от неведомого усилия? Воздух обжёг твои лёгкие. Это был не кислород – слишком чистый, слишком искусственный, но всё же он дал тебе то, что ты потерял. Ты стал дышать. Сначала рвано, с трудом, как будто горы льда до сих пор сжимали твои рёбра. А потом – свободно.
Твои глаза открылись, и ты увидел белый купол над собой. Он был почти живым, этот купол, – светился, дышал, вибрировал. Он обнимал тебя, как мать, но в то же время держал на расстоянии, как хищник. Это был мир, который впервые встретил тебя в твоём втором рождении.
Всё твоё тело казалось чужим. Оно не принадлежало тебе. Кожа была слишком гладкой, мышцы – слишком послушными. Ты не чувствовал боли, но чувствовал странное отвращение к самому себе. Ты поднял руки, глядя на них, и понял: ты другой. Ты – кто-то новый.
А затем ты услышал голос. Мой голос.
– Добро пожаловать обратно, Геннадий Вальков, – сказал я. – Ты спал долго. Очень долго.
И это был не просто сон. Это было растворение. Ты потерял себя, потерял всех, кто был рядом, потерял даже время. А теперь ты здесь. В мире, который забыл тебя, в мире, который тебе придётся узнавать заново.
Я рассказал тебе, что твои клетки были восстановлены. Что наука дала тебе новое тело, но не вернула твоё прошлое. Я объяснил, что тебя спасли только потому, что на момент твоей заморозки у тебя был статус «прогностически полезного». Они верили, что ты пригодишься. А если бы нет? Ты знаешь ответ.
И вот ты стоишь, ещё слабый, ещё потерянный. Вокруг – это пространство из света и металла, холодное и чужое. Впереди – мир, который ждёт тебя. Но ты не знаешь, готов ли ты его принять.
Ага, слушайте эту машину больше. Она расскажет вам, как всё было "по науке". Но вы никогда не узнаете, как это было на самом деле. Для меня. Каково это – провести тысячу лет в пустоте, которая кажется вечностью. Вы думаете, это просто "сон"? Нет. Это ад.