72 буквы
Шрифт:
– Конечно.
– А что если мы создадим такое имя, но умолчим об этой его особенности, когда передадим лорду Филдхарсту?
– Коварное предложение, - заметил удивленный Стрэттон.
– Все дети, рожденные от такого имени, будут фертильны и поэтому смогут завести собственных детей независимо от правительственных ограничений.
Эшборн кивнул:
– Такое имя можно распространить очень широко на весь период, пока не вступят в силу меры контроля над рождаемостью.
– Но как же следующее поколение? Стерильность вернется вновь, и деторождение среди рабочих классов опять будет регулироваться правительством.
–
И вновь Стрэттон задумался об изменениях, которые могут принести дешевые двигатели. Если положение рабочих улучшится именно так, как он надеялся, то он сумеет продемонстрировать аристократии, что бедность не передается по наследству. Но даже если события станут развиваться самым благоприятным образом, все равно понадобятся годы, чтобы повлиять на парламент.
– А что если мы сумеем при наложении первоначального имени индуцировать не два, а много поколений? Чем дальше мы отодвинем возвращение стерильности, тем больше вероятность, что будущая социальная политика окажется более справедливой.
– Вы размечтались, молодой человек. Технические трудности индуцирования многочисленных поколений таковы, что я, скорее, соглашусь, что нам удастся отрастить крылья и научиться летать. Индуцирование даже двух поколений - уже достаточно амбициозная задача.
Коллеги обсуждали различные стратегии допоздна. Если они решатся скрыть от лорда Филдхарста настоящее, действующее имя, а взамен подсунуть ему другое, то придется подделывать длинную цепочку исследовательских данных. Даже без дополнительного бремени секретности они окажутся обречены на гонку в неравных условиях - ведь им придется подбирать многоуровневое имя, а другим номинаторам - всего лишь относительно несложный эоним. Чтобы хоть как-то уравнять свои шансы, Эшборну и Стрэттону придется привлечь на свою сторону кого-то еще. Не исключено, что, имея помощников, они сумеют даже слегка затормозить исследования остальных ученых.
– Как по-вашему, кто в группе разделяет наши взгляды?
– спросил Эшборн.
– В Милберне я уверен. В остальных - нет.
– Рисковать нельзя. Отыскивая возможных союзников, мы должны вести себя еще осторожнее, чем лорд Филдхарст, когда он набирал себе ученых.
– Согласен, - сказал Стрэттон и, изумленный, покачал головой.
– А ведь мы создаем тайную организацию внутри тайной организации. Жаль, что зародышей нельзя создавать с такой же легкостью.
Вечером следующего дня, уже на закате, Стрэттон прогуливался по Вестминстерскому мосту. Последние торговцы уже торопились по домам, толкая перед собой тележки с фруктами. Роберт только что поужинал в любимом клубе и неторопливо возвращался к мануфактуре Кода. Предыдущий вечер в Дэррингтон-холле наполнил его душу смятением, поэтому сегодня он вернулся в Лондон пораньше, чтобы свести общение с лордом Филдхарстом к минимуму - пока не обретет уверенность, что выражение лица не выдаст его истинные чувства.
Роберт вспоминал разговор, во время которого они с Эшборном впервые заговорили о возможности создания эпитета, способного создать два уровня упорядоченности.
Он вновь задумался над термодинамическими последствиями, вызванными применением его «умелых» имен: упорядоченность на тепловом уровне оживляет автоматы, позволяя им создавать упорядоченность наглядную, на видимом уровне. Порядок порождает порядок. Эшборн предположил, что следующим уровнем упорядоченности могут стать автоматы, работающие совместно и согласованно. Но возможно ли такое? Ведь для того, чтобы эффективно работать вместе, им необходимо общаться между собой, но автоматы немы. А существуют ли иные способы, с помощью которых автоматы смогут обмениваться информацией, совершая сложные действия?
Внезапно до Роберта дошло, что он уже возле мануфактуры. К тому времени стемнело, но Стрэттон хорошо знал дорогу в кабинет. Он открыл своим ключом главную дверь здания и зашагал по галерее.
Добравшись до коридора, куда выходили двери кабинетов номинаторов, он увидел свет, пробивающийся сквозь матовое стекло в двери своего кабинета. Роберт точно помнил, что погасил перед уходом газовые рожки. Он подошел к двери, распахнул ее и застыл, потрясенный увиденным.
Перед столом на полу лицом вниз лежал мужчина со связанными за спиной руками. Стрэттон тут же подбежал, перевернул его и увидел, что это Бенджамин Рот, каббалист. Мертвый. Несколько пальцев у него оказались сломаны - его пытали, прежде чем убить.
Бледный и дрожащий, Роберт выпрямился. Его кабинет был перевернут вверх дном. Книжные полки опустели, все книги валялись на дубовом полу. Бумаги со стола исчезли, рядом лежали выдвижные ящики с бронзовыми ручками, опустошенные и перевернутые. След из разбросанных бумаг вел к распахнутой двери мастерской, и ошеломленный Стрэттон направился туда.
Неизвестный злодей уничтожил и десятипальцевый автомат Стрэттона - нижняя половина туловища лежала на полу, а остальное превратилось в гипсовые обломки и пыль. Глиняные модели рук на рабочем столе сплющены в лепешки, их чертежи сорваны со стен и разодраны в клочки. Чаны для замешивания гипса доверху забиты бумагами из кабинета. Присмотревшись, Стрэттон заметил, что они щедро политы ламповым маслом.
Он услышал за спиной звук и обернулся к кабинету. Его входная дверь захлопнулась, а из-за нее выступил широкоплечий мужчина - он прятался за ней с того момента, когда вошел Стрэттон.
– Хорошо, что ты пришел, - процедил незнакомец и смерил Роберта хищным взглядом убийцы.
Стрэттон выскочил через заднюю дверь мастерской и помчался по коридору. За его спиной топали башмаки преследователя.
Роберт мчался сквозь погруженное в темноту здание, пробегая через мастерские с кучами кокса и железных прутьев, тиглями и литейными формами, освещенными лунным светом, заливающим стеклянную крышу. В одной из мастерских он остановился, чтобы перевести дух, и понял, насколько громко раздается его топот в пустом здании. Прячась, он получит лучший шанс на спасение, чем убегая. Отдаленный топот преследователя также оборвался - убийца тоже сделал выбор в пользу скрытности.