72 часа
Шрифт:
— Я не собираюсь сдаваться, — тихо говорю я. — Я растеряна, да, сегодня я сорвалась, но я не сдамся.
— Дело не в физическом противостоянии, Лара. Речь идет о гораздо большем. Этот ублюдок будет целиться в твои слабые места. Ты можешь драться, это факт, но ты боишься насилия, ты пасуешь перед ним, и он рассчитывает на это. Если я прав, то он сделает меня своей целью, чтобы помучить тебя.
— Я ему не позволю, — вызывающе говорю я. — Я сделаю что угодно, но не позволю ему, Ноа.
Он вздыхает в темноте.
— Ты не можешь изменить
Я замолкаю.
— Мы оба знаем, что могу.
На это у него нет ответа.
— Ты хоть примерно представляешь, что мы будем делать? — спрашиваю я, меняя тему после нескольких минут молчания.
— Я все еще пытаюсь понять. Я не знаю, как он следит за нами, но могу гарантировать, что это так.
— Думаешь, он нас слышит?
— О, да, этот ублюдок нас слышит. Наверное, сидит сейчас там и дрочит от радости. Тупой ублюдок.
Я сглатываю. Как кто-то может нас слышать, видеть, а мы об этом не знаем? Слышать каждое слово, всё, о чем мы говорим.
Он всегда будет на шаг впереди нас.
— И как же нам тогда перехитрить его? — спрашиваю я.
Ноа наклоняется ближе, так близко, что я вздрагиваю. Убирает волосы с моей шеи и шепчет так тихо, что я едва слышу:
— Даже самая крутая техника не услышит шепота.
Я дрожу. От его дыхания на моей шее искры бегут вниз по позвоночнику и оседают где-то внизу живота. Я закрываю глаза и сглатываю, затем киваю и отстраняюсь.
После мы оба молчим.
Что тут скажешь?
Я подношу чашку с кофе к губам, и руки дрожат от возбуждения, когда я наблюдаю, как они засыпают рядом друг с другом.
Он напряжен. Он знает, что я его вижу и слышу. Он просто не знает как, и это убивает его.
Да, он таков, любит контроль. Ему нравится знать, что у него все под контролем, и он не может понять меня.
Более того, он зол. На меня. И на себя, но в основном на нее. Он пытается не злиться, но он там — гнев. Похож на кипящий котел, медленно булькающий, пока в конце концов не грянет взрыв.
И когда они начнут противостоять друг другу, это будет именно то, чего я хочу.
Из-за него она сомневается в себе. Чувствует себя слабой. Жалкой.
Мне не нужно ее ломать, он сделает это за меня.
И он будет понимать, что это — часть моей игры, но ничего не сможет с собой поделать.
С моих губ срывается смешок. Еще два дня, мои милые игроки, и мы начнем.
Еще два дня.
ГЛАВА 7
Я засыпаю, положив голову на плечо Ноа, согреваясь его теплом. Я вымотана, или это
Утром я просыпаюсь от движения Ноа рядом и пения поющих высоко в кронах птиц. Несколько секунд я моргаю и потираю глаза, пытаясь сфокусироваться. Мы все еще сидим у дерева, но рукой Ноа обнимает меня, прижимает к себе. Мы все еще здесь. Это не сон. В горле встает комок, сердце замирает. Я пытаюсь сдержать слезы, когда осознание снова накрывает меня волной. Не знаю, о чем я думала, но в глубине души я все-таки надеялась, что сегодня проснусь — и все закончится.
Я вырываюсь из объятий Ноа, и он не делает ничего, чтобы остановить меня.
Поднимаюсь на ноги, мне нужно по нужде. Я молча прохожу мимо Ноа и присаживаюсь за деревом. Странная мысль приходит в голову: наблюдает ли ублюдок за мной прямо сейчас? Я заставляю себя думать, что нет.
Сегодня солнечно, дождевые облака исчезли. Я не знаю, хорошо это или плохо.
Не знаю, какие у Ноа планы, но время идет. У нас осталось только сегодня и завтра, а потом наш мир превратится в кошмар. Нам нужно что-то придумать — или лучше найти выход из этой чертовой дыры. Я заканчиваю и возвращаюсь к Ноа. Он изучает деревья, землю, все, что движется. Он напоминает ястреба, его взгляд пытается отыскать что-то странное.
— Что именно ты ищешь? — спрашиваю я.
В животе у меня громко урчит, и я понимаю, что, несмотря ни на что, хочу есть.
— Сначала еда, — бормочет он, не глядя на меня. — Потом посмотрим, сможем ли мы найти выход или границу этой территории, или хотя бы получить хоть какое-то представление о том, где находимся. Нам нужно оружие; мне придется его изготовить, но это лучше, чем ничего.
— Оружие? Откуда мы его возьмем?
— Нетрудно сделать нож из куска твердого дерева и камня с острым краем. Дело свое он сделает.
Боже.
Я больше не голодна. Тошнота вернулась.
— Давай найдем ручей. Там рядом росли кокосовые пальмы. Идем же.
Мы молча идем по лесу около часа, пока не подходим к небольшому ручью с чистой водой. Он не очень глубок, возможно, даже не настолько, чтобы в нем можно было купаться, но кажется полноводным. Интересно, может, он впадает в какой-то большой водоем? Мы умываемся, а затем, сложив руки чашечкой, пьем столько, сколько можем.
Ноа разглядывает деревья, прикидывая, как достать кокосы.
— Больной ублюдок, — бормочет он.
Я поднимаю взгляд.
— А?
— Я просто злюсь, что он дал нам тот источник пищи, который труднее всего заполучить. Кокосовая пальма.
— Кокосы — это все, что у нас есть?
— Да, — хмыкает он.
Ноа подходит к пальме и начинает трясти ее. Кокосы не шевелятся. Рыча от разочарования, он находит большую палку и начинает бить по стволу, снова и снова, пока мышцы не вздуваются, а лицо не краснеет от злости. Он выглядит таким красивым, таким мужественным и сильным.