72
Шрифт:
– Заткнулись все! – вновь требует Лютер и все опять затыкаются.
Ага, теперь у меня нет сомнений – он главный не только в тандеме с Ричи. Судя по всему, он в принципе здесь самый главный, чем бы это «здесь» не было. Надо быть с ним поаккуратнее, пока не разберусь, что за фигня здесь творится.
– Значит, надо решить что с ним делать.
Он подходит ко мне и дергает за руку, заставляя поднять ее вверх и обнажить часы на запястье.
– У Везучего на руке часы. Это таймер, он поставлен с отчетом на 72 часа. Что будет по истечению этого
Лютер ловким движением сцепляет с меня часы и демонстрирует хоплэтам погасший экран, вызывая новую взбудораженную волну перешептываний.
– Зато мы знаем, что они не работают, если не касаются кожи Везучего. Но если мы надеваем их снова – он это проделывает – то они опять продолжают отсчет.
– А что, если их снять и все? Тогда отсчет не будет идти? – предлагает та рыжая девушка.
– Мы по-твоему совсем идиоты, Сью? – осведомляется Лютер – и не попробовали этого? Не канает. Часы продолжают отсчет, но только мы его не видим. На Везучем же – можем глядеть.
– Дерьмово – заявляет один из парней, и враждебно глядит на меня – а что, если этот таймер отсчитывает время до какой-то фигни? Что тогда делать?
– Ты хочешь, чтобы я тебе ответил? – злится Лютер – ты тупой или глухой? Я сказал – мы не знаем, что они отсчитывают и что с этим делать. А теперь заткни пасть и слушай дальше. Это не все.
Парень замолкает, продолжая недобро косится на меня.
Впрочем, добрых взглядов среди них мне сейчас сложно найти. Либо растерянные, либо враждебные, либо вообще не смотрят – но добрых ни одного. Типо, чтобы сочувствовали или что-то в этом роде.
– Мы не знаем, как Везучий попал в 24-А. Этот сектор давно исследован вдоль и поперек – выходов, как и входов, там нет. Даже для крысы – не говоря про эту шпалу – он вновь кивает на меня, хотя я не выше всех присутствующих.
– Но как-то попал – вновь вмешивается Ричи – этот сукин сын как-то там оказался. Что, если это те хрены запихали его сюда? Типо подсадного? Чтобы он все портил и в конечном итоге всех нас перебил, а?
– Ты совсем больной? – не выдерживаю я и жалею об этом. Ричи тут же замахивается на меня. Лютер оттаскивает его, но тот успевает дважды залепить мне затрещины:
– Не смей со мной так болтать, хрен собачий! Лютер, бога ради, клянусь его надо кинуть в чертов трап! В трап, мать твою!
Лютер дает ему подзатыльник:
– Хорош! Я сказал – остынь, Рич. Приди в себя и заткнись, или убирайся, пока мы не решим.
Я прикладываю ладонь к саднящей щеке. Этот парень точно псих. С ним связывайся-не связывайся – он все равно кидается, точно бойцовая дикая псина.
– Что он может еще испортить? – добавляет Лютер – я тоже не в восторге от этого хоплэта, но надо смотреть трезво. По-моему, глубже в дерьме нас не закапать?
– Ага, если не брать во внимание часики на его долбанной руке с обратном отсчетом – возмущенно цедит Ричи – и ты забыл рассказать ту интересную деталь, что этот говнюк знает, как
Вновь взбудораженная волна шептаний.
– Ага – самодовольно оглядев эффект, оказанный его словами, кивает Ричи – ублюдок знает, как оно здесь работает. Откуда интересно, если он просто один из нас? Я ни черта подобного не знаю, Лютер тоже. Может кто-то из вас в курсах, а?
Но никто не отвечает.
– Вишь, Лютер – бросает он ему – никто не шарит, как здесь что горит, а этот сразу сказал. Я тебе говорю – он как-то связан с той хренью, в которую мы влипли.
– Если бы так – он бы сам в нее не влип – резонно замечает Рыжий – он сам здесь же на тех правах и тоже ни хрена не помнит.
– Еще проверить надо!
– Он ничего не помнит? – рыжая девушка.
– Да, как мы – кивает Лютер – только свое имя и некоторые ничего не значащие фрагменты из прошлого. Но ни кто он такой, ни откуда, ни как сюда попал и что произошло..
– Ничего – подтверждаю я – клянусь, я ничего из этого не помню. Но если честно – немного не догоняю, что здесь происходит? Может, если по поводу меня уже объяснили – объясните и мне?
– По поводу тебя ни хрена еще не объяснили, хоплэт вонючий – бесится Ричи – заткни свою пасть, пока я это не сделал!
– Короче – подытоживает Лютер – у нас есть хоплэт, который хрен пойми как взялся в отсеке 24-А, у которого на руке часы с таймером на трое суток, и который утверждает, что как и мы ни черта не помнит. Надо решить, что с ним делать и прямо сейчас.
– В трап его и не хрен тут решать! – тут же вопит Ричи – два месяца мы здесь сидим баранки крутим, ищем найти не можем даже дырку – а тут этот появляется как с неба, с часами, и мы должны поверить, что он не при делах?! Избавимся от него и груз с плеч.
– А я не думаю, что он засланный – подает голос та рыжая девчонка, глядя на меня в упор. После чего переводит взгляд на Лютера, минуя Ричи – посмотри на него. Он разве что не рыдает сейчас, да к мамочке не просится. Напуган не меньше нашего в первый день. Сомневаюсь, что он первоклассный актер – а значит не играет. Они могли нацепить на него часы, чтобы о чем-то нас предупредить, а не для того, чтобы мы кинули его в трап. Тем более, если он знает про освещение… – он делает паузу – может, позже он вспомнит и еще что-то?
– Ага, как всех нас перемудохать! – с жаром кивает Ричи – это он хорошо вспомнит! Ты дура, Сью – ему нельзя доверять!
– А я не прошу ему доверять, придурок! Я лишь говорю, что не стоит бросать его в трап, не разобравшись что к чему.
– Что такое трап? – наконец спрашиваю я, решив облачить для себя эту угрозу во что-то более конкретное, но меня никто не слушает.
Следует череда криков, которым Лютер дает какое-то время побушевать. Наверное, это и подразумевается под обсуждением. Кто-то кричит более громко и с жаром тычут в меня пальцем типо Ричи, кто-то высказывается более спокойно, но твердо. Кто-то и вовсе предпочитает промолчать, поддавшись большинству голосов.