8–9–8
Шрифт:
А Линда — близко. Очень близко. Почти в нем.
— Я хочу сделать татуировку, — теперь надо бы ускорить темп. — Вот здесь, на плече. Сердце, расколотое пополам, и под ним имя — «Ульрика». Готическим шрифтом.
Секс, который следует за этими словами Габриеля, — лучший из всех.
Самый долгий, самый изощренный.
После него Линда сообщает Габриелю, что должна ненадолго уйти. Действительно — ненадолго, а в самое ближайшее время она познакомит его с людьми, о которых говорила.
— А как же Эйндховен? — У Габриеля еще остается слабая надежда.
— Планы изменились. Думаю, что Эйндховен придется отложить.
—
— Не знаю. Какая разница?
Страстный поцелуй на прощание примиряет Габриеля с происходящим, но лишь до того момента, пока за Линдой не захлопывается дверь.
Она сказала, что уходит ненадолго, а раньше даже не удосуживалась сообщить, вернется или нет. И это — дополнительный штрих к картине под названием «Все изменилось». Из большой живописной серии под названием «Ты попался, недоумок!».
Сейчас, когда Линды нет и она не оказывает на него свое разлагающее влияние, Габриель должен что-то предпринять.
Но что?
Уйти отсюда немедленно, залечь на дно, выпасть из поля зрения, не появляться неделю или две. Не станет же Линда торчать под дверью! Конечно, не станет: она просто вскроет ее, Габриель хорошо запомнил перочинный нож в Линдином рюкзаке. А если нож по каким-то причинам окажется бесполезным, то существуют друзья Линды: моджахеды из Талибана, парнишки из ЭТА — им ничего не стоит вышибить дверь плечом.
А уж когда они вышибут дверь плечом, то ничто не помешает им остаться.
В этом случае судьба магазина будет печальной. От вещей и книг, любовно собранных Габриелем, останутся одни воспоминания, дым, пепел и зола. Они — как малые дети: перестаешь ухаживать, и у них моментально портится характер. А с Линдой им вообще будет грозить полное уничтожение. Вот если бы Фэл…
Если бы Фэл. Как тогда, в детстве. Оказалась рядом. Обняла бы его. Сказала бы, что все в порядке. Подвела теоретическую базу под «все в порядке»… А что, если ему самому отправиться к Фэл? — вполне разумная идея, тем более что английская тетушка давно звала Габриеля.
Эта мысль кажется спасительной ровно пятнадцать минут, пока Габриель мечется по магазину, пытаясь уложить в две пластиковые сумки вещи, которые ему особенно дороги. Сумки довольно вместительные, они остались от заказа месячной давности: «Каталония: сегодня, завтра, послезавтра», гибрид путеводителя и антиутопии, написанный полубезумным, никому не известным этнографом. Габриель клюнул на название, подо сих пор не смог продать ни одного экземпляра.
«Избранные стихи» Федерико Гарсиа Лорки, великого поэта. Кнут Гамсун. «Nouveau petit LAROUSSE illustr'e»и лупа. Медный звонок с чистым и ясным голосом (не оставлять же его Линде!), альбомы с гравюрами Хокусая и Хиросиге, альбом «История Реконкисты», Дюрер, Кранах, Рибера; еще десять книг с разными наименованиями, еще двадцать, еще тридцать.
Признаниями в любви Ингрид Бергман и Рите Хейуорт придется пожертвовать, равно как и несравненной Чус Портильо, еще тридцать книг с разными наименованиями, еще сорок, еще пятьдесят.
Вот проклятье, такое количество томов не влезет ни в одну сумку, ни в один чемодан, даже контейнера будет маловато. И как это Линда умудряется идти по жизни с маленьким рюкзаком, ничем себя не обременяя?..
Габриель — совсем иной, чтобы чувствовать себя комфортно, ему нужно множество вещей. И нет сил отказаться ни от одной. Они с Линдой и вправду идеальные любовники, но они слишком разные. Нужно
…Никому ничего говорить не пришлось.
В тот вечер Линда не вернулась.
Она не вернулась ночью, и к утру следующего дня, и через сутки, и через неделю. Поначалу Габриель еще ждал ее, вздрагивая от каждого шороха, от каждого скрипа входной двери,—
Линды не было.
Она исчезла из его жизни так же внезапно, как и появилась.
Габриель тешит себя надеждой, что Линда нашла себе другого парня, гораздо более похожего на Андреаса Баадера, чем он. Или уехала-таки в голландский Эйндховен, чтобы потом перебраться в Латинскую Америку или на Ближний Восток — так, по крайней мере, хочется думать Габриелю: чем дальше будет от него Линда, тем лучше.
Спокойнее.
О ее пребывании в магазинчике не осталось никаких материальных свидетельств. Прежде чем исчезнуть, она уложила в свой полотняный рюкзак все, и лысую зубную щетку тоже. Лишь спустя месяц Габриель нашел на прилавке довольно свежую надпись:
Rote Armee fraktion. [20]
Последний привет от Ульрики и Андреаса, никто, кроме Линды, не мог оставить его. Ничего общего с террористами у Габриеля нет и быть не может, и этой надписи не место на романтической доске, и надо бы заскоблить ее, но…
20
«Фракция Красной армии» ( нем.).
Пусть останется, как память.
Интуиция подсказывает Габриелю: Линда больше не вернется, так почему бы не проявить великодушие к Rote Armee fraktion?
Через какое-то (довольно непродолжительное) время воспоминания о Линде подергиваются тонкой пленкой, сильно искажающей реальность. В воспоминаниях она по-прежнему выглядит занятной, но и страшно романтической тоже. В воспоминаниях она не пьет пиво, но пробавляется сыром и вином. Она больше не рыжеволосая и веснушчатая — смуглая, с коротко стрижеными темными волосами, хотя ее худоба, сексуальность и необузданный темперамент остались при ней. Она больше не начинающая террористка, а студентка по обмену, изучающая политологию в университете. Место встречи в воспоминаниях Габриеля не изменилось, но она попросила не работы Герберта Маркузе, а книгу стихов Артюра Рембо — уж не потому ли, что была француженкой?
Она точно была француженкой, но родом из Эльзаса, с примесью немецкой крови, потому ее зовут… Ульрика!
Ульрика, вот как!
В воспоминаниях Габриеля отныне фигурирует Ульрика, владелица не жалкого полотняного рюкзачишки, а маленького дорожного саквояжа, его носят через плечо на тонком ремне. Кожа, из которой сделан саквояж, — тончайшая, приятно пахнущая. И Ульрика пахнет потрясающе, а все потому, что в ее саквояже нашли убежище несколько флакончиков с духами. Батистовый носовой платок с монограммой UM. Дорогая косметика. Солнцезащитные очки. Ручка «Паркер». Записная книжка, переложенная дисконтными картами и кредитками. Летнее расписание поездов, курсирующих по Пиренейскому полуострову. Роман Симоны де Бовуар «Очень легкая смерть», мятные пастилки, засохшие шкурки от мандаринов.