89.Группа Тревиля

Березин Владимир

И всё это будет стерильно, безо всякой вони — кроме той только, что необходима газоанализатору.

И сейчас Эрик сидел в отдалении от своих вольных коллег и смотрел в свой стакан с виски.

Пили здесь всё — и горилку, и водку. Но горилка с водкой считались напитками для еды и употреблялись обычно с борщом или «под тёплое», а вот виски за милую душу шёл с утра.

Просто так, безо всяких лживых туристических разговоров о выводе радионуклеидов.

— Можно, я возьму тебе ещё? — спросил Мушкет.

— Не стоит. Хватит мне. Я еще сравнительно

трезв, а мне как раз стоит разработать маршрут.

— Нет, точно?

— Точно. Да ведь ты уже угостил меня, — сказал Палач. — Хватит.

— Сколько мне было лет, когда ты первый раз взял меня в Зону?

— Двадцать пять, кажется, и ты сразу чуть было не погиб, когда мы поймали ещё живого кровососа и он вдруг очнулся, помнишь?

— Помню, как он пошёл на нас и как ты бил по нему из дробовика. Помню, он задумчиво стоял перед нами, и вдруг превратился в бублик, потому что всю середину туловища у него вынесло множеством наших выстрелов, а кругом стоял приторный запах крови.

— Ты правда все это помнишь, или я тебе потом рассказывал?

— Я помню все с самого первого дня, когда ты взял меня в Зону.

Палач поглядел на него своими голубыми, едва видными из-под капюшона глазами:

— Если бы ты был моим сыном, я бы сейчас рискнул взять тебя с собой. Но это не так, да и вообще со мной лучше не связываться.

— Давай я все-таки схожу за вискарём. И ещё я знаю, где можно достать хорошее снаряжение.

— У меня ещё много осталось.

— Я достану.

— Ладно, — согласился Палач, чтобы больше не спорить.

Он никогда не терял ни надежды, ни веры в будущее, но ему было приятно, что Мушкет его боготворил. «Надо, впрочем, мальчику сказать, чтобы он не был так сентиментален, а то нас ещё будут подозревать в чём-то большем, чем отношения ученика и учителя», — подумал Эрик. Но Мушкет для него всё равно был навсегда мальчиком — восторженным и неумелым.

Он был не слишком простодушен, чтобы думать о своём предназначении. Слова о предназначении — даже нет, Предназначении с большой буквы «П» — хороши только в книгах. Но про себя Эрик знал, что его предназначение было в том, чтобы поймать гипножабу. Как и зачем — он не знал. Поймать — и всё.

Утаить это было невозможно.

Как бы он не скрывал своё желание, оно стало известно всем сталкерам много лет назад. Он расспрашивал о повадках гипножабы учёных, он разглядывал фотографии и наносил на внутреннюю карту, находившуюся в его голове все случаи наблюдения гипножабы.

За многие годы существования Зоны ни у кого не получалось поймать гипножабу — большинство охотников гибло на подходах. Некоторые тонули в болотах, не успев даже увидеть это существо.

Кто-то похвалялся тем, что завалил гипножабу с большого расстояния — из дальнобойных снайперских винтовок с хорошей оптикой. Некоторым из таких героев можно было верить.

Но особого героизма в такой удаче не было — убить ведь дело нехитрое. Ты попробуй подойти к гипножабе, загадочному Земноводному Контролёру. Попробуй, и там посмотрим, во что ты превратишься.

Ментальный

удар гипножабы естественным образом зависел от расстояния, его мощность падала пропорционально квадрату этого расстояния. На ближней дистанции, таким образом, никто с ней не схватывался. То есть, может, кто и попробовал, но — с понятным результатом.

Ходили легенды о незадачливых сталкерах, что попали в рабство к гипножабе и с тех пор, потеряв рассудок, жили в болоте, ползая у брюха этой жабы как её собственные головастики. Впрочем, неизвестно, были ли у гипножабы головастики — ведь, по сути, это была никакая не жаба.

Одно название.

Итак, ни одной гипножабы людям для изучения предъявлено не было.

— Если ничего не переменится, я пойду завтра, — сказал сталкер-проводник Эрик Калыньш по прозванию Палач.

— Ты где будешь искать?

— Подальше от края, а вернусь, когда переменится ветер. Как Мэри Поппинс. Выйду до рассвета.

— Все всегда рвались к центру болот. По-моему, нужно поступать парадоксально — искать по краю. Но, всё равно, надо бы взять команду. Если тебе попадется очень большая гипножаба, мы тебе поможем.

Надо бы хорошие камеры слежения. То есть я могу стать вторым номером. Если я уж высмотрю что-нибудь такое, чего ты, находясь в деле, не сможешь разглядеть, то хотя бы крикну. Я так помог Хомяку.

Хомяк был знатный сталкер, бабник, остряк, весельчак.

Он давно не ходил в Зону после случая на болотах, когда один зомби воткнул в него скальпель, и почти надвое развалил его тело. Раны были страшные, его еле спасли. Доктор на болотах потратил на него времени едва ли не больше, чем на всех прежних пациентов. А пациентов у болотного доктора было множество — и среди людей, и среди тварей.

Но если бы не Мушкет, шедший с ним вторым номером, болотному доктору вряд ли бы было что сшивать да лечить.

— А сил у тебя хватит, если попадется очень большая гипножаба?

— Думаю, что хватит. Тут главное — сноровка. Когда готовишься полжизни к чему-нибудь, такие вопросы уже не встают.

— Давай собираться. До завтра ведь мало что изменится.

И они пошли в корпус, где была комната Эрика.

Эрик нес на плече щуп-детектор, переделанный из старинного дозиметра ДП-5Б, а Мушкет — пластиковый ящик Эрика, наполненный всякими примочками.

Вряд ли кто вздумал бы обокрасть Палача, но лучше было отнести ящик в его номер. Просто чтобы потом не искать его, если кто-то из сталкеров или уборщик запинают его в другой угол.

Они поднялись по наружной лесенке и вошли в дверь, растворенную настежь.

Тут уже Палача знали все, и никто бы не зашёл к нему без спроса — репутация и мистический флёр вокруг его фигуры охраняли имущество куда круче, чем замки.

Палач прислонил щуп с обернутым вокруг него проводом к стене, а Мушкет положил рядом сталкерские снасти. В комнате Эрика была скромная обстановка — ровно такая же, какая полагалась всякому члену научного сообщества.