9 и 1/2 недель
Шрифт:
— Угу, — буркнул я в надежде, что она отстанет. Не тут-то было. Через минуту она уже сидела рядом со мной, обнимая меня за шею и заглядывая через плечо в книгу. Я понял, что пахнет жареным. Я-то не вижу, что ей показывают Дамблдоровы чары! А ну как она что-нибудь спросит?
— Дже-ейми, а э-это что-о? — она ткнула пальцем в зародыш черного гебридского в разрезе.
— Смит, сволочь, ты что делаешь?
От калитки (черт, неужели я ее все-таки не запер?) к нам быстро шел разъяренный Майк. Кэти с визгом отскочила от меня и бросилась к своему забору.
Я понял, что ситуация перестает пахнуть жареным и начинает вонять керосином. Майк был ниже меня, но значительно шире в плечах… Оставив учебник
— Послушай, Майк… — я чувствовал себя героем дешевой мелодрамы.
Однако тратить время на разговоры Майк не стал. От первого удара я уклонился, второй разбил мне губу, и через пять секунд мы уже катались по земле.
Не знаю, чем бы все это кончилось, но вдруг нас обоих окатило ледяной водой. Майк наконец отцепился от меня и откатился в сторону. Я сел, отплевываясь. Над нами с пустым ведром стоял Снейп.
Я задумался, во что же перейдет мелодрама дальше — в триллер или в комедию.
Снейп между тем внимательно и молча нас разглядывал. Мне не привыкать, а вот Майк при виде сурового Снейпа стал тихо и медленно пятиться к калитке. Я между тем поднялся и тщетно пытался отряхнуться. Левый глаз у меня стремительно заплывал, на левом колене красовалась дыра — я где-то за что-то зацепился, пока мы катались.
— Будь так добр, — тихим убийственным голосом начал Снейп, — позаботься, чтобы этого, — он кивнул в сторону Майка, — я здесь больше не видел.
Майка как ветром сдуло. Снейп спокойно подошел к яблоне, подобрал мой учебник и вдруг ухмыльнулся.
— Неужели вы не поделили учебник по зельеварению?
Я скривился.
— Нет. Его… девушка решила, что химия — это очень интересно. А Майк решил, что не очень.
— Ясно, — он жестом велел мне идти за ним, и направился к дому. На крыльце он обернулся. — До среды из дому ни ногой.
Я открыл было рот, но Снейп смерил меня таким взглядом, что я его тут же закрыл.
— Я не позволю, чтобы мой сын шлялся по городу в таком виде. А синяк у тебя теперь дня четыре не сойдет, это точно, — он снова усмехнулся. — Иди, приводи себя в порядок, дитя улиц.
Я пошел к себе, умылся, переоделся и пошел на кухню — приложить к глазу лед. Единственное, что меня утешало, — это то, что у Майка фингалов будет два.
На кухне Тонкс читала местную газету.
— Что с тобой? — ахнула она, вскакивая на ноги и роняя стул. Снейп меланхолично поставил стул на место, налил себе кофе и сел за стол.
— Наш героический гриффиндорец пострадал из-за дамы, — хмыкнул он. — Оставь его, шрамы украшают мужчин.
— Не из-за дамы, а из-за дуры, — обиженно буркнул я, левой рукой прижимая к глазу примочку со льдом, а правой пытаясь налить себе кофе.
— А есть разница? — поинтересовался Снейп, потом сжалился надо мной и налил мне кофе сам.
Тонкс возмущенно фыркнула и стукнула его газетой по голове.
— Оставлю без обеда, — пригрозил Снейп.
— А меня Джейми накормит! — гордо отозвалась Тонкс.
— И будет у меня мыть котлы до окончания школы, — парировал Снейп.
— Знаете что, — опасливо сказал я, — я, пожалуй, лучше пойду.
Глава 5. Неделя четвертая
Наконец-то я в доме один.
Еле-еле дождавшись среды, Поттер, как он сам выразился, «рванул» с приятелями в кино, да еще и Тонкс с собой прихватил. Несмотря на дождь — погода опять переменилась, и уже второй день льет как из ведра — они сообщили, что вернутся только к вечеру, так что у меня есть часов восемь-девять, чтобы насладиться тишиной и покоем.
Кстати, я теперь знаю, почему Поттер все время шляется по школе по ночам: у него явным образом аллергия
По вечерам же она теперь постоянно пытается вовлечь меня в разговор. Ума не приложу, зачем. Я совершенно уверен, что ей не интересно, почему я люблю Киплинга, а Байрона не люблю, отчего я терпеть не могу готическое безумие Бодлера (это к Люциусу), но с удовольствием погружаюсь в витиеватое многословие Готье, и чем же так притягательна «геенна из четырнадцати строк». [6] Однако это весьма огорчительно, потому что если раньше мне успешно удавалось делать вид, будто я в спальне один, то теперь это совершенно невозможно. Альбус, старый хрыч, по-видимому забыл, что мне, в отличие от некоторых, не сто пятьдесят. Или он еще больший садист, чем я думал.
6
Строка из шуточного сонета Лопе де Вега:
Ну, Виоланта! Задала урок!
Не сочинил я сроду ни куплета,
А ей — изволь сонет. Сонет же — это
Геенна из четырнадцати строк.
А впрочем, я четыре превозмог,
Хоть и не мыслил о судьбе поэта…
Что ж, если доберусь я до терцета,
Катрены не страшны мне, видит бог.
Вот я трехстишья отворяю дверь…
Вошел. И не споткнулся, право слово!
Один терцет кончаю. А теперь,
С двенадцатым стихом — черед второго…
Считайте строчки! Нет ли где потерь?
Четырнадцать всего? Аминь, готово!
(Перевод С. Гончаренко)
Впрочем, сегодня у меня есть возможность отдохнуть от жены, которая мне не жена, от сына, который мне не сын, и… а все Альбус, будь он неладен! Я же знаю, что он затеял это все только для того, чтобы примирить меня с Поттером. И, что еще хуже, ему это явно удалось. Хотя его методы следовало бы запретить как особо жестокие. «Чего и ждать, когда лекарство изготовлял такой аптекарь?» [7] Впрочем, что толку жаловаться на жизнь? Лучше наслаждаться тем, что есть — пока есть возможность. В данном случае, тишиной, шелестом дождя за окном и гением бессмертного де Вега…
7
Лопе де Вега, «Собака на сене», перевод М. Лозинского
И ведь верно, между прочим, считают, хотя, разумеется, не в чистом виде… Что-то не дает мне сосредоточиться, и вдруг я понимаю, что внизу уже две минуты кряду звонят в дверь.
Вздохнув, я спускаюсь и отпираю дверь: на крыльце под зонтом стоит встрепанная и расстроенная соседка с дочкой.
8
Там же