9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4
Шрифт:
Так, например, из традиционного анализа процесса девчоночьих сборов неопровержимо следовало, что этот процесс не может быть завершен никогда. Но стоило Сену отбросить четкую логику, как выяснилось, что проблемы не существует.
– Так что, девушки? – спросил он. – Еще минуточка и все?
– Нет! Полминуточки! – воскликнула Амели. – Тридцать секундочек!
– Тогда пойдем, Гаттер. А девчонки через тридцать секунд нас догонят.
– Я уже, – сказала Пейджер, рассовывая по потайным карманам метательные ножи, вилки и ложки, – пошли.
– Я
– Лысый Мерлин! – зашипел Порри. – Коробочка-то тебе зачем?
– Она красивая.
Но Пейджер и Гаттер уже шагали к выходу. Амели заморгала им вслед, явно собираясь пустить прозрачную девичью слезу.
– Ничего, – успокоил ее Сен, – оставь коробочку. Ты сама красивая.
Пулен зарумянилась, разом забыв и о коробочке, и о зубной щетке.
«Абсолютно нелогичный аргумент, – подумал мальчик, выходя вслед за Амели, – но ведь подействовал же! Может, прав Гаттер – есть своя логика в нечеткой логике?»
Но размыслить эту мысль обстоятельно не удалось: сразу за дверью добытчики хочуг наткнулись на первое препятствие. Поперек коридора, уперев стрелки в края циферблата, стоял легендарный Первертский будильник.
– Режим нарушаем? – уточнил он. – Расписание не про вас писано? А завтра опять вас полдня будить буду?
– Не будешь, – отмахнулся соня Гаттер, которому по утрам доставалось больше других. – Мы только к вечеру вернемся.
– Если вернемся, – добавила Мергиона.
Будильник, вместо того чтобы с облегчением вычеркнуть из своего ежечасника четыре неприятных дела, так напрягся, что перестал тикать.
– Это куда вы намылились? – спросил он совсем уж грубо.
– На Куда-яму, – огрызнулась Мерги по-японски [192] .
Услышав японскую речь, зловредный часовой механизм тикнул и принялся вращать стрелками, выстраивая их в какую-то комбинацию.
– Он сейчас звенеть начнет! – замахал руками Сен. – Держи его!
Будильник немедленно стали держать: Мергиона при этом била его по голове, а Гаттер изо всех сил вцепился в ключики на задней крышке часов. Блюститель распорядка поднатужился, прохрипел: «Начало шестого сигнала…», потом в его недрах что-то треснуло, и стрелки безжизненно повисли.
– Засунь в рюкзак, – приказала Пейджер, – здесь его бросать нельзя.
– А бросить сломанный и беспомощный будильник на улице, значит, можно? – спросила Амели.
– Зачем на улице? Потом Порри его починит.
– Да его даже чинить не нужно, – заметил Гаттер, упаковывая будильник, – там пружина слетела, ее просто накрутить надо.
До выхода из башни Орлодерра добрались без приключений. Мерги быстро забралась на стену, где пламенел дежурный зло-свет, и сбила плакат «Идиот!». Злосвет, избавленный от источника раздражения, заурчал и померк.
Осталось пересечь школьный двор и выбежать за ворота Первертса.
– Готовы? – спросила Мергиона. – На счет «три».
На счет «два» перед детьми словно из-под земли… вернее, просто из-под земли выросли четыре бледные тени.
– Утопленник? – окликнул их Гаттер. – Парашютист?
Но тени не слишком походили на факультетские приведения.
Вместо обычных шуточек с душком они устроили хоровой плач.
– Нельзя! Нельзя! Нельзя! – стонала одна, набрасываясь на Гаттера.
– Не пущу-у-у! – по-вдовьи завывала вторая, кружась вокруг Сена.
– Не положено! Ты обещала! Обманщица! – наседала на Амели третья.
– Стой, рыдать буду! Не выходить, опасная зона! – отрывисто причитала та, что опекала Мергиону.
Злосвет замигал, начиная разгораться.
– Это же наши подписки о невыезде, невыходе и всем таком прочем! – сообразил Сен, разобрав на одной из теней свою подпись. – Я думал, это просто формальность.
– А я думаю, это просто глупость! – Мерги повернулась к Амели. – Пулен, пока я разрядилась, поколдуй, а?
– Супер-Памперс, – сказала Амели, аккуратно поведя палочкой. Бюрократические призраки заткнулись кляпами, спеленались и попадали на землю.
– Круто! – похвалила подругу Мерги. – Прямо боевое заклятие. Где взяла?
– Нам на домоводстве давали, – всхлипнула Пулен.
– Эй, – торопливо вмешался Гаттер, – а реветь-то зачем?
– А ведь получается, что она права, подписка моя. Я обещала, и… и-и-и… и обманула. Как теперь жить? Свинья я и гадина!
Злосвет разгорался все ярче.
«Ну вот, – подумал Сен, – будильник нейтрализовали, от подписок отбились, так теперь эта плакса на всю школу рев поднимет!» И резко произнес:
– Лапидарность! И патернализм!
Амели издала звук, типичный для человека, который собирался расплакаться, но поперхнулся.
«Все-таки нечеткая логика – четкая штука!» – решил Аесли.
Стих лязг клинков, бойцы устали
Бальбо Рюкзачини всегда стоял над историей, мудрым взглядом снисходительно охватывая все ее выкрутасы. История частенько разочаровывала летописца перемириями, договорами о ненападении и взаимовыгодными торговыми соглашениями. Истории не хватало живинки, и только поэтому Бальбо приходилось призывать на помощь фантазию и эту самую живинку вносить.
Но если уж случалась битва, Бальбо отправлял фантазию перекурить и старался очутиться поближе к гуще сражения, чтобы не пропустить ни одной детали. Но оказаться в самой гуще… нет, о таком он даже не мечтал. И честно говоря, не очень-то и хотел.
Однако оперативный опыт Фантома Асса сделал свое дело. Чувствуя, что преступник уходит, более того, убегает по кругу, сыщик сложил четыре пальца в служебный ментодерский свисток и резко развернулся, чтобы встретиться с негодяем лицом к лицу. И тут же увидел, что на него несется сообщник – щуплый африканский тролль в желтом балахоне.