90-е: Шоу должно продолжаться 11
Шрифт:
— А ну, Олежка, давай к нам, нужно за тебя немедленно выпить…
— Каааакое еще шампанское? Ты же мужик теперь! В натуре совершеннолетний, водяру давай!
— Ему семнадцать!
— Да я в семнадцать мог в одного бутыль всосать штопором!
— Не бзди, ты и сейчас не можешь!
— Ты чо, мне не веришь, в натуре? Эй ты, жопа на каблуках! Пузырь мне принеси! Быстро метнулась, овца драная, шевели батонами!
«Ага, а вот и Дикарь», — подумал я.
Нас с Наташей в качестве ведущих я на сегодня предусмотрительно «уволил». Так что мы стояли у окна и зорко следили
Но «ангелочков», в общем, тоже слушали. Молодежь, которую притащил с собой Олежка, сразу же заняла стратегические позиции перед сценой. Девчонки визжали не в ритм, парни махали «козами». Сам же сынуля пока что был занят, принимал подарки.
Дарители перекрикивали Астарота с Надей. Пытались орать имениннику на ухо, вручая коробки, коробочки и свертки.
Причем я попытался остановить музыку на это время, но Сохатый живо распорядился, чтобы «ангелочки» играли без остановок.
Да уж, картинка. Провинциальный пригостиничный ресторан. Банкетный стол, за которым часть гостей остервенело жрет, заливая это дело всеми разновидностями алкогольных напитков. У торца стола тусит наглый тощий именинник в клепаной коже, перед ним в очередь выстроились желающие его одарить. После каждого подарка все пьют с воплями, криками и улюлюканьем.
И все это сливается в дикую совершенно какофонию. И перед «ангелочками» пляшут несколько местных подростков. И толстый лысый мужик еще. Который осоловелыми глазками уперся в обтянутую узкой юбкой задницу одной из девиц. И то и дело пытался ухватить вожделенное толстыми сардельками пальцев. Но девица, видать, не в первый раз с ним сталкивалась. Поэтому легко уворачивалась и хохотала.
Через первые четыре песни именинник заново затребовал «Темные тени». И народ начал перетекать от стола к сцене. Братки приплясывали не в такт. Их телочки соблазнительно крутили попами.
«Самое время», — подумал я, обошел зал ресторана краешком и присел рядом с Сохатым. Он как раз в этот момент остался один. И был еще практически не пьян.
— Точно, я же бабок тебе обещал отвалить, — сказал сохатый, сфокусировав взгляд на моем лице. — Я вообще такую музыку не очень люблю… Если бы меня наследник не допек, я бы…
Он полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда аккуратный прямоугольный сверточек. Купюры были по-простецки завернуты в обычную газету и перехвачены полоской синей изоленты.
— Из рук в руки не передают, — сказал он и положил сверток на край стола.
— Приятно с вами работать, — кивнул я, взял деньги и сделал движение, чтобы убрать их во внутренний карман.
— Проверить не хочешь? — серьезно так спросил Сохатый. — А вдруг я тебе резаную бумагу впарил? Ты ж меня не знаешь.
— Джентльменам верят на слово, — усмехнулся я.
— Как в анекдоте, да? — хмыкнул сохатый. —
— Будем считать, что доверяю, — усмехнулся я и подмигнул. И сцепился пристальными взглядами с местным авторитетом. Хрен знает, на что он там меня проверяет. Никогда меня особо не интересовали все разновидности хитрых подколов с местечковым колоритом.
— Доверяешь, значит… — проговорил он.
— Пожалуй, это слишком громкое слово, — сказал я, не отводя взгляда. — Скажем так, деньги я люблю, но договоренности не нарушаю. Мы забились, что мои парни выступят, я свою часть договора выполнил. Если в этом свертке — резаная бумага, ну что ж… Пусть тогда карма за меня поработает.
— Какая еще карма? — чуть нахмурился Сохатый.
— А, какая-нибудь, — я пожал плечами. — Я же не индус, чтобы всерьез в эту всю мистику верить. На самом деле, все просто. Ну вот смотри, допустим, ты решил, что мы с парнями — чумоходы, которым и пачки резаной бумаги за работу достаточно. Вот я сейчас открыл твой сверток, увидел там куклу. И что? Хватать тебя за грудки и орать: «Где деньги, Лебовски?» как-то тупо. У тебя явное превосходство в огневой мощи. Есть, конечно, небольшой шанс, что ты с Французом ссориться не захочешь. Но мы взрослые мальчики, не привыкли с каждой проблемой бежать к папочке. Так что если там бумага, что ж… Судьба, значит. Положим на полочку как сувенир на память.
— Ох и клоун ты, Вован, — Сохатый покачал головой. Одобрительно хлопнул меня по плечу. — В натуре, ты мне в прошлый раз так мозги задурил своим доном Хуаном, что я до сих пор истории про два свистка и осиновый кол забыть не могу.
Да уж, тот случай, когда я как раз вообще не помню, что это была за история. И когда я ее рассказывал. Впрочем, неудивительно. Я не помню, как я до номера-то своего тогда дошел, а уж что я там мог плести, вообще хрен знает. Два свистка и осиновый кол? Блин, и как теперь перестать об этом думать?
— Вот, держи, — Сохатый вытащил из другого кармана несколько крупных купюр и положил передо мной на стол. — Это чисто тебе, понял? Не твоим этим чертям на сцене. Блестяшек каких своей телочке купи, она у тебя зачетная. А зачетные телочки должны носить брюлики.
Сумма была внушительная, конечно. Но на брюлики там вряд ли хватит.
— Спасибо, — я пожал протянутую руку, спрятал купюры и оставил Сохатого в обществе подскочивших трех братков. До того, как они попытались всучить мне стакан бухла.
— А «Мурку» можешь? — заорал толстяк у сцены и замахал руками.
— Да, мурку давай! — подхватили еще несколько голосов.
Астарот открыл рот, но я успел показать ему кулак до того, как он успел дать ответ публике. Подмигнул Бельфегору. Тот понятливо кивнул и сыграл на своем поливоксе первые аккорды пресловутой «Мурки». Молодежь заныла, взрослая часть взревела.
— Я слов не знаю! — почти прокричал мне в ухо Астарот. Я поискал глазами Валеру. Тот куда-то делся.
— Они вместо тебя споют, — усмехнулся я.