90-е: Шоу должно продолжаться 12

Фишер Саша

— Так большое событие, — серьезно сказал Иван. — И курьерская доставка ваша моих ребятишек впечатлила. Найдете, где разместить?

— Придумаем что-нибудь, — кивнул я и подозвал Василия. — Может накроем для прессы фуршетный стол?

— Хочешь подкупить представителей второй древнейшей сыром и колбаской, — засмеялся Василий. — Здорово, Иван. Как у Даши дела? Не собирается навестить наш скромный праздник?

— Увы, — Иван развел руками. — Ей пока доктор не позволяет.

— А что такое? — всполошился Василий. — Заболела что ли твоя очаровательная супружница?

— Сплюнь, Вася, — Иван толкнул Василия в плечо. — Перестраховываются просто.

Заперли на сохранение. Дашка уже смеется и говорит, что они с ней как с хрустальной вазой носятся, а она на докторов скоро уже кидаться начнет.

«Хм, а ведь я даже не знал, что Иван женат», — подумал я.

Василий с Иваном принялись трындеть о каких-то их общих знакомых. Среди которых я даже опознал пару знакомых имен. Но прислушиваться не стал, подманил одного из рабочих и отдал команду вытащить на свободное место один из длинных столов и приволочь из столовки еще стульев.

Мужики понимающе кивнули и отбыли. Я вернулся к Ивану и Василию, те как раз собирались тяпнуть по стопочке коньячку для настроения. В этот момент на входе случилось небольшое столплтворение, стажеры Ивана заволновались и двинулись в ту сторону.

— … и представляете, в самый неподходящий момент машина этого бомбилы ломается, — раздался от входа голос Сэнсея. — Но мужик так разволновался, что не успеет меня доставить вовремя, что выскочил прямо на дорогу и взялся самолично ловить мне транспорт. И поймал, представляете, трамвай! С табличкой «в парк». Оказалось, что ему все равно по дороге, так что домчали мы с искрами и звоном. Круче было бы только на пожарной машине…

Обступившие Сэнсея молодые журналисты как раз разошлись в стороны. Иван замер, не донеся стопку до рта.

— Аня? — негромко произнес он.

Глава 24

Я смотрел, на разговор Ивана и Ани, а в голове сама собой крутилась музыка из «Семнадцати мгновений весны».

— Ваня? Как неожиданно! Очень рада тебя видеть!

— Взаимно. Сколько лет, как говорится…

— Мир тесен, правда же? Кстати, а ты знаком с Сеней? Мы с ним хорошие друзья…

— Друзья? Хм…

— Ой, ну не надо делать такое лицо. По-твоему, я не способна на дружеские чувства?

— Люди меняются, мир меняется.

— И только ты остаешься маяком света в этом темном мире…

— Сарказм? Понимаю.

— Никакого сарказма. На самом деле, я правда рада тебя видеть. Я понимала, что ты не пропустишь такое мероприятие.

— Неожиданно от тебя такое слышать. Учитывая обстоятельства, при которых мы расстались…

Этих двоих явно связывала какая-то сложная история. Когда Иван увидел Аню, я думал, его удар хватит. Ну, это, конечно, фигура речи. В применении к Ивану это выглядело примерно так: он замер, прищурился, недоверчиво склонил голову набок. Тряхнул головой, типа «да нет, быть не может!» Потом хлопнул залпом свой коньяк, натянул на лицо ослепительную улыбку и шагнул вперед. Здороваться и разговаривать.

А я подумал, что если бы снимал кино, то сейчас эту пару явно нужно было бы показать вращающейся камерой со смазанным окружающим миром.

Хех.

С некоторым даже усилием я отвел взгляд от Ивана и Ани, извлек Сэнсея из компании молодых журналистов, невзирая на их протесты и увел в сторонку.

— Настрой боевой, я надеюсь? — усмехнулся я. — Есть специфические пожелания перед концертом?

— Хех, ты знаешь… — Сэнсей остановился, глядя в сторону Ани и Ивана. — У меня такое ощущение, что…

Он замолчал,

потер лоб и тряхнул головой.

— Ладно, это все фигня, — сказал он, с трудом переводя взгляд на меня. — Твой Новокиневск всегда меня удивляет. Вроде бы, я на гастролях много где бывал, и только здесь случается что-то такое…

— Что-то произошло вчера? — спросил я.

— Да не то, чтобы, — замялся Сэнсей. — Не поверишь, я впервые всерьез задумался о том, чтобы перебраться из столицы. И вот сейчас смотрю на это все, и тоже…

— Между прочим, неплохая идея, — поддержал я.

Про себя подумал, что на самом деле, Сэнсею такое положение вещей может очень быстро наскучить. Потому что одно дело — приезжать, как король на именины, а совсем другое — стать привычной деталью пейзажа. Как я уже говорил насчет пророков и отечества…

— Ладно, это разговор не для сегодняшнего дня, — Сэнсей хлопнул меня по плечу. — Все по плану, никаких изменений не произошло?

В чем-то сбор сегодняшней публики был похож на вечеринку в честь дня рождения Француза. Отчасти, конечно. Все-таки, цех НЗМА, чем ты его ни декорируй, при всем желании не станет похож на зал ресторана. Но эти вот столики, звон бутылок и стаканов, и общий настрой… В этот раз среди публики вообще не было патлатых неформалов. Народ был сплошь респектабельный и взрослый. Семейные пары и небольшие группы. Никакой драной джинсы — сплошь пиджаки и почти вечерние платья. Теледива в синем самоуверенно приставала со своими вопросами почти к каждому. И выглядела чрезвычайно собой довольной. А вот Катя с ТВ «Кинева» на ее фоне смотрелась «бедной родственницей». Было заметно, что подготовилась она сильно хуже. И еще Катю смущало положение Ирины. Ирина перемещалась по залу, как и Василий. Общалась вполне на равных с респектабельными «тузами», они смеялись над ее шутками, подливали ей шампанское. Она здесь уже большую часть народа неплохо знала. Для кого-то уже снимала рекламные ролики, с кем-то сотрудничала по другим вопросам. И принимали ее как свою. Интересно, что ТВ «Кинева» было старше «Генератора», но Катя не сумела встать в ряды зарождающегося олигархического бомонда Новокиневска, а вот Иришке это удалось в рекордно короткие сроки.

Прямо умничка.

— Эх, вы такие все классные, я бы с вами таки и разговаривал до самого завтрашнего утра, — раздался в колонках голос Сэнсея. — Но давайт уже начнем.

Публика озадаченно закрутила головами, потому что на сцене-помосте никого не было. Слышно было только голос.

— Я наверху! — сказал Сэнсей и засмеялся. — По плану меня сейчас должен подсветить прожектор… О, а вот и он как раз. Вот теперь видите меня?

Народ засмеялся. Раздался скрежет металлических ножек стульев по бетонному полу. Хохотки, редкие аплодисменты. Из всего освещения в «обитаемой» части цеха остались только свечи на столиках. Журналисты с гомоном принялись рассаживаться на своей импровизированной трибуне.

Класс. Не знаю даже, как это будет выглядеть на камерах, но чисто атмосферно у нас вышло нечто удивительное. Что-то такое схожее с вечеринками во время сухого закона в США. Точнее, как в фильмах про эти времена. В реальности-то я не знаю, как там все было.

— Я немного смущаюсь, — доверительно сказал Сэнсей. — Я привык, что на мои концерты ходит немного другая публика. И сейчас я с одной стороны очень рад узнать, что моя музыка интересна и старшему поколению тоже. Но и немного переживаю, что как-то неудобно теперь вести себя, как я привык. Вдруг так не принято?