90-е: Шоу должно продолжаться – 8
Шрифт:
– Обычно, головой, – немедленно отозвался я. – Или ты про что-то другое спрашиваешь?
– Да вот парни говорят, что нам надо послушать «Курсовую замполита», – сказал Боба. – Забойные ребята, в рок-клуб вступать принципиально не хотят.
– Думаю, они тут не одни такие, – пожал плечами я. Название группы было знакомым, вроде я даже слышал про них что-то интересное. Причем, не уверен, что слышал в этой жизни…
Я напряг память. Блин, точно… Парни пели военный такой рок, солист у них еще однорукий. И в
– Вовчик, что с лицом? – тут же спросил Боба. – Если не хочешь, давай не будем слушать, я же не заставляю.
– Не-не, Боба, обязательно послушаем! – я стряхнул с себя накатившую волну мрачных воспоминаний. – Я тоже слышал, что они отличные. Парни, а есть телефон солиста? Как его там? Клаус?
Ну да, Клаус. Николай Костяков. С рычащим таким басовитым вокалом.
– Сча будет! – один из наших волосатых собеседников вскочил и рванул к гардеробу.
В фойе тем временем людей становилось все больше. Великодушие Банкина, одним махом принявшего в рок-клуб всех желающих, зрители может и оценили. И даже одобрили. Но пришли они сюда все-таки на рок-концерт, а не на «алло, мы ищем таланты!»
– Вот эти! – заорал мне в ухо Боба, когда гитарист на сцене выдал матерую такую солягу. – Эти парни точно должны быть! Как называется группа?
– «Царь-пушка», – сказал я, записывая название в свой блокнот. – Они из Закорска, редко на концертах в клубе бывают.
– Ты им скажи, что если надо, я для них автобус пригоню, чтобы с ветерком доставить, – заверил Боба. – Ну и это… По бабкам не обидим, не пальцем деланные!
Видимо, по контрасту с первым отделением отчетника, во втором Бобе нравились вообще все. И на каждой следующей выходящей на сцену группе, он дергал меня за рукав и сообщал, что эти – норм, давай их звать, бабок дадим. И телок пригоним для тех, кому вдруг надо.
Я дисциплинированно записывал. Вряд ли получится собрать всех, хотя фиг знает. Рокеры у нас небалованные в основном. Наверняка найдутся принципиальные, которые откажутся участвовать в концерте для авторитета. Но они стопудово окажутся в меньшинстве. Заработать, да еще и не на разгрузке вагонов, а честным музицированием на сцене – это же…
– Слушай, а еще я помню был такой косоглазый, – снова потормошил меня Боба. – В шапке треугольной такой еще выступал, типа монголо-татарское иго.
– Алишер? – спросил я. – Говорят, он руку сломал.
– Блин, жалко, – вздохнул Боба. – Ну, время еще есть, может выздоровеет еще. А может помощь ему нужна? Я могу, в натуре, врача хорошего подогнать. Меня заштопал в тот раз так, что незаметно даже теперь.
– Уточню… – кивнул я. – А, стоп! Это не Алишер руку сломал, а тот хрен из «Пиночетов». Алишер на цыганке женился.
– О, а это ведь тот хрен,
– Будем их звать? – спросил я.
– Да пашшол он! – презрительно изрек Боба и демонстративно отвернулся.
– Понятно, вычеркиваем, – пробормотал я.
Заиграли «Цеппелины», а я вдруг понял, что как-то ни разу нормально не слышал, что они поют. Такой вот парадокс – чуваки были все время где-то рядом, группа вроде как раскрученная и знаменитая, но ни одной песни целиком я у них ни разу не слышал.
Ну вот как раз и повод…
– Тусклыми красками по холсту неба
Пишет художник из города в скалах
Скажет поэт, моя рифма нелепа
Она была здесь, но потом убежала…
Хм, а ведь реально неплохо! У Яна был глубокий вкрадчивый голос, бархатный такой, как у… гм… почему-то на ум назойливо лезло сравнение с добрым психиатром. Даже не знаю, откуда оно взялось. Песня была медленная, этакий тоскливый блюз о том, как герой сидит на берегу моря и вспоминает, как раньше было лучше.
– Все еще не хочешь их приглашать? – спросил я ближе к концу композиции, на протяжном проигрыше.
– Нет! – отрезал Боба.
– Все-все, понял-отстал! – заржал я.
– В натуре, Вован, я тебя не понимаю, – нахмурился Боба. – Вы же вроде как не ладите, чего ты за него топишь?
– Мы не ладим? – хмыкнул я. – Мне-то с чего на него злиться? Это же я у него девушку увел, а не он у меня…
– Погоди-погоди, – ухватил меня за рукав Боба. – И ты говоришь, он тебя на разговор какой-то зовет?
– Ну, – кивнул я.
– И ты пойдешь? – прищурился Боба.
– А почему нет? – я пожал плечами.
– Меня позови, когда стрелу забьете, – сказал Боба. – Мы с братками подъедем.
– Нафига? – усмехнулся я.
– Да мне как-то вообще не в кассу, если этот шкаф с его волосатиками тебя отмудохает, и ты в больничку заедешь на месяц, – Боба посмотрел на сцену. – Кто тогда днюху Французу устраивать будет?
– Да ну, это вряд ли, – безмятежно улыбнулся я. – Не тот он персонаж, чтобы кого-то мудохать.
– Но звякни все равно, понял? – Боба снова дернул меня за рукав. – Чтобы у меня на душе было спокойно.
– Ладно, заметано, – кивнул я. Тот случай, когда проще согласиться сейчас, чем спорить. Не факт, правда, что я поставлю Бобу в известность о разговоре с Яном.
«Цеппелины» закончили выступление, Ян спустился в зал, и на нем тут же повисла Жанка, вереща что-то о том, что она его обожает. Настолько громко, что даже аплодисменты зрителей перекрыла.
Снова вышел Банкин. Лыба до ушей, помахал залу обеими руками и устремился к микрофону. Стойку ему пришлось опускать, потому что Ян его выше раза в полтора.