90-е: Шоу должно продолжаться – 8
Шрифт:
– Я поговорю с парнями, – кивнул я.
– Блин, братан, если все срастется, я тебе по гроб жизни буду должен, зуб на сало! – Боба с размаху опустился на скамейку и потянул из кармана пачку сигарет. – Я же, можно сказать, с детства мечтал… Короче, давай, командуй. Сколько надо бабок, чтобы я парней подсуетил? Я пока им ничего конкретного, в натуре, не сказал, так, намекнул чутка, что все будет чики-пуки.
Я, не задумываясь, назвал сумму.
– Базаров нет, братан, все сделаем! – судя по радостному блеску в глазах Бобы, я слегка продешевил. Можно было и больше требовать. Ну да
– Народу много планируется? – спросил я.
– Не очень, – покачал головой Боба. – Человек сто, может.
Хм… Сто человек вполне поместится на “муке”. Если Влад даст добро на такое, конечно. И можно Тамару подрядить на всякие закуски-горячее…
Собственно, а что гадать-то?
– Боба, а у Француза с мельницей какие отношения? – спросил я.
– С Владом? – уточнил Боба. – Нормальные отношения. Француз Влада уважает, все-таки, хлеб – всему голова. Да и Влад вроде нормальный мужик. А что?
– Да так, рабочие моменты, – сказал я. Рановато пока обещать Бобе “муку” в качестве места празднования, надо сначала у Влада спросить.
– Значит все уже стопудово заметано, да? – спросил Боба. – Зуб на сало?
– Так ясен пень! – сказал я.
И даже какой-то азарт почувствовал. Ну а что, в самом деле? Девяностые сейчас или где? Должны же “ангелочки” хоть у какой-то братвы на празднике выступить! Ну и деньги, опять же, на дороге не валяются. А тут вполне вырисовывается сумма, которая позволит продолжить апгрейд оборудования до международных стандартов…
– Лады тогда, – Боба подал мне руку. – Я тогда погнал братанов обрадую. Только ты, это… Камера же у тебя есть, я видел?
– Ага, – кивнул я.
– Можешь снять тех, кого позвать планируешь? – спросил он. – Отборочный хочу устроить…
– Хм… – я задумчиво посмотрел на потолок. – Не факт, что получится. Но могу проходку на отчетник рок-клуба взять. Вместе сходим, сам выберешь, а я потом с ними поговорю.
– О! – Боба снова сверкнул золотым зубом. – В натуре! Тогда давай я тебе телефончик сейчас накалякаю. Ты когда билет возьмешь, звякни мне. Если меня не будет, через мамахен мою передашь, лады?
Ева сидела, забравшись с ногами на кресло и читала. Иногда хмурилась, иногда делала пометки в тетради. Готовилась к завтрашнему семинару. Я валялся на диване и любовался. Мне нравилось на нее смотреть. Все равно, что она делала – стояла у плиты, танцевала, спала. Или вот как сейчас.
Ева почувствовала мой взгляд и посмотрела на меня поверх очков.
– Представляешь, сегодня Марину Батракову отчислили, сказала она.
– Батракову? – переспросил я. Что-то знакомое. Кажется, где-то в начале двухтысячных я про какого-то Батракова слышал. Вроде, он в девяностых мощно так поднялся на торговле подержанными иномарками, а потом влез в какие-то финансовые махинации, прогорел, попался на чем-то, его даже посадили на пару лет. А потом он вышел и ударился в религию. Женился второй раз, настрогал штук семь детей и активно так топил за домострой и всякие прочие семейные ценности. Газеты про него активно писали. Интересно, это те же самые Батраковы или нет?
– Она зимнюю сессию не
– Впечатляет, – хмыкнул я. – Надо же, какие принципиальные у вас преподы.
– Да не говори! – засмеялась Ева. – У меня подруга на экономе учится, она говорит, что там взятки – это нормальный способ закрыть сессию. И на юрфаке тоже. И только историки в ногу с рынком не идут. Нет, я серьезно! У нас сегодня эту новость все обсуждали. И все в голос считают Скурихина молодцом и героем.
– Думаешь, он зря бабки не взял? – спросил я.
– Фиг знает, – пожала плечами Ева. – Маринке этот диплом нафиг не уперся, если подумать. Просто какая-то корочка. Ее в универ возят на мерседесе. Девчонки шептались, что она замуж скоро выходит за какого-то мажора. И квартира у них уже есть, и все такое… Казалось бы…
– Зачем ей диплом? – усмехнулся я.
– Ну, наши все были единодушны, – засмеялась Ева. – Мол, или ты занимаешься исторической наукой, или ты хрен моржовый, и нечего тебе среди историков делать. Дипломы кому попало не раздаем. Чтобы честь мундира не позорить. И многие наши тоже так думают. Гордятся даже, что на таком принципиальном факультете учатся. А я вот засомневалась…
– Почему?– спросил я.
– Получается, я мало чем отличаюсь от Маринки, – грустно улыбнулась Ева. – Я же не собираюсь ни оставаться на кафедре, ни в школу идти историю преподавать. Но продолжаю тут учиться, чуть ли ни чье-то место занимаю… Не поступила бы, студенткой стала бы какая-нибудь другая девочка, будущее светило археологии. Которая бы могилу Чингисхана бы откопала. Или, там, библиотеку Ивана Грозного нашла.
– А она вместо этого работает в макдаке и кричит: “свободная касса”, – подхватил я.
– Где работает? – спросила Ева.
– Забей, – махнул рукой я. ты же честно сдаешь экзамены. А не завалила сессию, как Маринка.
– Мне просто легко все дается, – пожала плечами Ева. – Но все равно же я не буду заниматься историей, когда закончу.
– Точно уверена? – прищурился я.
– Ой, отстань! – Ева смешливо сморщилась. – В чем сейчас вообще можно быть уверенной? Но я все равно не знаю, зачем мне диплом.
– Но очки же ты носишь, хотя они тебе совсем даже и не нужны, – хмыкнул я.
– Нужны! – воскликнула Ева. – В очках я кажусь умнее. Даже себе! А это особенно важно, когда мне нужно тридцать страниц скучной фигни прочитать. Внимательно. Была бы без очков, давно бы забила и предложила тебе киношку посмотреть. Но у меня очки. Так что я не могу, мне надо к семинару готовиться!
– Хм, а может и неплохая мысль насчет киношки, – я задумчиво почесал подбородок.
– Нет! – строго сказал Ева. – Мне надо готовиться к семинару!