90 миль до рая
Шрифт:
Ему задавали вопросы. Они казались ему пустыми. Но он отвечал на них прямо, не скрывая ничего. Да, один раз он все-таки отшлепал Элиансито за то, что тот укатил с друзьями по двору на большое расстояние от дома на своем кустарном самокате. Да, он любил Элисабет всем сердцем, но изменил ей физически. Он не в силах был соврать. Его ложь стала бы очевидной для всех. В последнее время их отношения были далеки от идиллии. У него появилась новая семья. Но он ни на секунду не забывал о своем первенце. Да, он идейный коммунист и не получал никаких угроз от лидеров Кубы. Да, он считает, что лучше, чем на Кубе с родным отцом и обеими бабушками, ребенку нигде не будет. Да, он слышал
– Есть ли у вас что добавить к вышесказанному? – поинтересовался у кубинца судья. Хуан Мигель испугался, ужаснувшись мыслью – может, он что-то упустил или показался недостаточно убедительным. Он ведь не видел, что бабушки Ракель и Мариэла и школьная учительница Элиансито одобрительно кивали и плакали. Он боялся все испортить недостатком красноречия. Что еще сказать, чтобы они отпустили его сына, чтобы они не сделали с ним ничего плохого? Чтобы они оставили в покое его маленького мальчика. Не пугали его родной страной и родным отцом, не трогали его, не обижали. Чтобы они освободили Элиана!
– Если вдруг выйдет так, что Элиансито не сможет вернуться домой, – дрожащим голосом заговорил отец, – пусть мой мальчик знает, что у него есть дом, куда он всегда сможет вернуться. Есть папа, который его любит больше всего на свете и который ослаб от этой любви настолько, что готов предать весь белый свет ради своего сыночка. А ведь раньше я думал, что любовь может сделать сильным даже немощного. Любовь к родине сделала из малочисленного кубинского народа героическую нацию. Ты ее частичка, Элиансито!
Не забывай, у тебя есть бабушки, которые души в тебе не чают. Есть учителя, которые помогут наверстать школьную программу, если ты по какой-то причине отстанешь. К примеру, по истории своей маленькой, но великой страны. Твоей Кубы, которая будет ждать своего гражданина и не откажется от тебя никогда. Там нет столько игрушек и других развлечений, но это дело наживное.
Элиансито, когда ты повзрослеешь, то сможешь самостоятельно решить, где тебе лучше – дома или в гостях. Я не могу остаться здесь с тобой не потому, что в Америке плохо. Просто это может отсрочить твое возвращение домой. А я не враг своему сыну. Я не собираюсь лишать тебя отчизны и народа, который как один встал за тебя горой. Который из простых людей, таких, как твой отец, научился превращаться в одного огромного исполина, героя, способного защитить свою родину. Кубинцы могли бы отдать свои жизни за тебя прямо сейчас, но они умеют и ждать. Мы обязательно тебя дождемся, сынок.
В одиночку еще можно струсить, смалодушничать. Особенно когда враги не оставляют тебе выбора. Надеюсь, тебе не придется повторять ошибки твоего отца. Я не смог до конца остаться патриотом. Запомни, нет ничего хуже предательства, нельзя обманывать надежды доверившихся тебе людей. Но я также знаю, что героям свойственно великодушие. Они способны прощать оступившихся, и они с радостью примут искренне раскаявшегося.
Если я вернусь на Кубу без тебя, мой мальчик, то я вернусь к своему народу с надеждой на твое скорое возвращение. Я буду ждать, мой любимый.
– Хорошая речь, но ты никого не предал, – шепнул словно по секрету довольный Крэйг и пояснил: – Не было никакого твоего телезаявления. А следовательно, не было похищения. Бюро никогда не признается в том, что проворонило своего подопечного в пяти минутах ходьбы от Капитолия.
Судья удалился, чтобы спустя десять минут озвучить решение. Оно было прогнозируемым:
– Временное опекунство над гражданином Кубы Элианом Гонсалесом
9 дней спустя
Вашингтон – Майами – Вашингтон – Гавана
Билл Клинтон, переживший попытку импичмента после конфуза с минетом от Моники Левински, не хотел верить, что без его санкции на вторжение в дом Ласаро Гонсалеса в Маленькой Гаване дело маленького кубинца Элиана не завершится никогда. Как человека Клинтона можно было понять. Он устал оправдываться и лгать, вернее устал быть уличенным во лжи. Президента США бесила безысходность в этом на первый взгляд простецком вопросе, из которого раздули международный скандал. А когда его что-нибудь нервировало, то лучшим способом расслабиться был… Нет, с этим назрела необходимость потерпеть какое-то время. По крайней мере, до передачи президентских полномочий. Когда его перестанут величать «подкаблучником Хилари», а его личную жизнь прекратят рассматривать под микроскопом. В теперешней ситуации самоустраниться, забыться хотя бы на короткое время можно было, взяв в рот мундштук саксофона. Джаз – синоним релаксации…
Невозможность дозвониться до людей, принимающих ключевые решения, утомляла почище камня неутомимого Сизифа. Бюрократия поглотила Америку. Звуки джаза, доносящиеся из телефонной трубки взамен рингтона ожидания, стали раздражать главу министерства юстиции Джанет Рино больше хронического недосыпай галлонов выпитого кофе. Она добивалась от Администрации ясности. И не случайно. Представители федеральной исполнительной власти могли ворваться в дом несговорчивого Ласаро, опираясь лишь на четко озвученную позицию главы государства.
Исполнительного листа оказалось мало. Ласаро Гонсалес, вопреки решению суда, продолжал незаконно удерживать своего двоюродного внучатого племянника и не собирался выдавать Элиана под всеобщее одобрение и с активной поддержкой непримиримой диаспоры. Дон Каноза постарался, чтобы пикетчики ни в чем не нуждались, обеспечив их едой, питьем и теплыми вещами.
Сторонники невозвращения малыша плотно окружили дом, превратив подступы к жилищу в некое подобие оборонительной линии Маннергейма. Отщепенцы и люмпены нашли себе достойное занятие, освоив профессию строителей баррикад, сооружение которых на улицах Маленькой Гаваны тайно и при этом очень щедро финансировалось людьми из Cuban American National Foundation. Анонимные телефонные звонки с угрозами взорвать дом семейства Гонсалес, здание Федерального суда Майами, куда флоридским родственникам предписывалось доставить мальчика, и аэропорт, откуда Элиан должен был вылететь к отцу в Вашингтон, чтобы потом отправиться на родину, исчислялись десятками.
Отправленный Рино факс с требованием немедленно и без всяких условий передать Элиана представителям иммиграционных властей Делфин сжег на глазах у десятков телевизионщиков под аплодисменты и свист толпы. В полицейских летели камни и дымовые шашки. Такова была обстановка в Майами.
Наконец, под утро последнего отведенного на исполнение решения суда дня очнулся обеспечивающий связь с президентом руководитель аппарата Белого дома Джон Подеста. Главу государства все же убедили, что кроме прямого вторжения вооруженного спецназа в дом иного способа решения проблемы не существует. Господин президент удосужился оторвать губы от саксофона и санкционировал освободившимися устами применение силы.