900 дней в тылу врага
Шрифт:
В отряде у нас было двадцать человек. Мы взяли себе за правило: ни с кем не заводить лишних разговоров. Меня избрали командиром. Мой первый приказ: потихоньку от домашних заготавливать продукты, теплую одежду и обувь, чтобы в случае необходимости можно было быстро уйти в лес и примкнуть к партизанам.
А фронт приближался подобно грозовой туче. Слышны были залпы дальнобойных орудий. По ночам багровое зарево освещало горизонт. Люди уходили на восток: Шли пешком, ехали на лошадях. На телегах сидели детишки, лежал немудреный домашний
Кроме охотничьих ружей, у нас было семь трофейных винтовок, два десятка гранат и несколько штыков. Ожидая прихода немцев, мы выкопали в глухом лесу, у села Прямухино, землянку, натаскали туда картошки, сухарей, соли, спрятали оружие и все это тщательно замаскировали. Своими силами сделали топографическую карту, цветными карандашами нанесли на нее лес, реки, дороги и болота.
Все шло пока хорошо. Тревожило одно: мне, как командиру, следовало сообщить о наших намерениях районному комитету комсомола. А что если из нашей затеи ничего не выйдет?
Наконец втроем — Поповцев, Горячев и я — идем в райком комсомола. Моросит мелкий осенний дождик. Под ногами хлюпает грязь. По булыжнику тарахтят военные повозки, шагают угрюмые красноармейцы. Мимо нас в мокрой плащ-палатке прошел здоровенный красноармеец метра в два ростом с пленным немцем. Немец, низенький, тощий, в потрепанной куртке и сапогах с широченными голенищами, смешно семенил, еле поспевая за своим конвоиром. Прохожие останавливались и кто с любопытством, кто с ненавистью смотрели на фрица.
Слышались возгласы:
— Довоевался сукин сын…
— Пат Паташона ведет!..
— Где ты, Ваня, выколопнул такого сморчка?
Мы впервые видели живого гитлеровского вояку.
— Неужели у них все такие замухрышки? — спросил Горячев.
— Придет время — увидим, — ответил Поповцев.
В райкоме нам долго пришлось ждать. В кабинете секретаря шло бурное совещание. Через дверь слышался горячий разговор о каком-то истребительном батальоне, который, видимо, по ошибке обстрелял наши самолеты.
— Кто давал право стрелять? — громко спрашивал чей-то бас.
— Они кружили над крышами, — оправдывался другой голос.
— А звезды на крыльях видели?
— Видели. Но ведь звезды могут и немцы нарисовать.
— Паникуете, товарищи! — гремел бас.
Слушать чужой разговор стало неудобно, и мы тихо вышли из приемной.
— Сердитые… Не попало бы и нам, — беспокоился Николай Горячев.
Часа через полтора нас вызвали к
— Ну что, орлы, членские взносы пришли платить? — спросил секретарь райкома.
— Нет, — ответил я. — Пришли по важному делу.
— Теперь все дела важные, — усмехнулся секретарь.
— А у нас особо важные. Мы прибыли сюда по призыву партии, — сказал я каким-то чужим голосом и почувствовал, что на лбу выступил пот.
— Ах, вот как… — удивился секретарь. — Тогда рассказывайте толком. Товарищ Митько, — обратился он к военному, — послушайте, может, это и по вашей части.
Военный повернулся от окна, окинул нас строгим взглядом и сел в кресло.
— Рассказывайте, — загудел его бас.
Мы догадались, что раздававшийся из кабинета голос принадлежал ему.
Почувствовав наше замешательство, майор улыбнулся.
— Что ж вы, как красные девушки, стесняетесь. Говорите смелее.
— Мы в партизаны пришли записываться, — решился наконец Поповцев.
— В партизаны?.. А с родителями посоветовались, не возражают?
— Посоветовались… Не возражают, — приврал Горячев. В его глазах появилась лукавинка.
Майор внимательно рассматривал каждого из нас.
— Что ж, хорошие бойцы нам нужны, но куда вас определить? В городе нет партизанского отряда.
Я встрепенулся.
— Отряд есть, товарищ майор. Дело за вашей поддержкой.
— Какой отряд? — удивился Митько.
— Наш… Сами организовали. И оружие есть, маловато, конечно, но на первое время хватит…
— И много у вас людей?
— Двадцать человек…
— Занятная вы публика — молодежь. Вот ты, — обратился Митько к Горячеву, — не испугаешься в бою?
— Я, товарищ начальник, в драке всегда первым… и здесь не отстану, — смущенно проговорил Горячев.
— Здесь убить могут.
— Это как сказать… А убьют… что ж…
— Смелый ты парень. Это хорошо. Ну, а с дисциплиной как у тебя? Что такое дисциплина, знаешь?
— Дисциплина, — скороговоркой выпалил Горячев, — такой порядок: ел не ел — кончай, спал не спал — вставай.
Митько засмеялся:
— Это ты правильно сказал. Ну, что ж, секретарь, возьмем таких орлов? Ребята вроде бы ничего.
— Ребята стоящие, товарищ майор, — ответил секретарь райкома.
Они проверили наши комсомольские билеты, подробно расспросили о семьях и, посоветовавшись между собой, велели завтра явиться в райком со всем отрядом.
Обратно мы не шли — бежали. Хотелось скорее сообщить ребятам радостную весть: отныне мы — настоящие партизаны.
В райкоме не подвели. Нас поставили на довольствие, вооружили десятизарядными карабинами и поместили в отдельный дом. К нам прикрепили опытного инструктора-подрывника, и мы с увлечением стали изучать подрывное дело.